Нелюдь

Потянул ее за собой, разворачивая к стене спиной, чтобы опереться об эту стену ладонями… потому что понимал, могу упасть в любой момент.

— Красиваяяяя, бл**ь, какая же ты красивая, моя Ассоль, — снова накидываясь на ее рот и опуская ладонь между стройных ног, по мокрой ткани трусиков, не снимая, не отодвигая, дразня через белье. Средним пальцем между складок плоти вверх-вниз, зарычав в ответ на ее вздох. Поймал его губами, толкая своим языком ее язык, сплетая их в безумном танце.

* * *

Забыла, когда целовать дико начал, забыла, насколько слаб, потому что страсть его оказалась настолько бешеной, что затмила все, выбила из меня остатки разума. Я не просто соскучилась по нему, меня колотило от адской невероятной жажды, меня от нее лихорадило так, что, казалось, мне кожу вместе с одеждой снять хочется. И поцелуи алчные, языком глубоко в рот толкается, пальцами мою плоть гладит сверху по платью… и меня ведет до сумасшествия.

А когда о стену руками облокотился, по плечу кровь из открывшейся раны потекла. Сама жадно его губы нашла, хватая за руки, отрывая от себя и шепча в губы:

— Я сама… сама тобой испачкаюсь… сама.

Опускаясь на колени. Лихорадочно гладя его узкие бедра и тяжело дыша, глядя на вздыбленный член у своего лица, обхватывая его двумя руками, скользя ладонями по вздувшимся венам и бархатистой, натянутой до предела горячей коже. Какой же он красивый везде. Даже здесь. Смотрит на меня сверху-вниз, выдыхая со свистом, когда я двигаю руками. Да, это иная красота, да не та, к которой мы привыкли, но от него пахло зверем, от него исходил мощный заряд секса, животного, дикого секса. И его тело, исполосованное шрамами, такое упругое и накачанное, казалось мне идеальным, сводило с ума и заставляло дрожать от похоти.

— Целовать тебя… везде хочу, Сашааа.

Жадно принимая в рот его плоть. Поднимая пьяный взгляд вверх, с триумфом любуясь на то, как голову запрокинул, облокачиваясь о стену двумя руками и непроизвольно толкаясь в глубину моего рта головкой, с трудом в нем помещающейся.

* * *

Охренительная картина — капли воды, стекающие по ее лицу, пока она исступленно облизывает меня язычком, не отводя взгляда. Словно дразня и в то же время наблюдая за моей реакцией. Вверх по всей длине, чтобы вобрать в рот пульсирующую, готовую взорваться головку, и тут же выпустить ее с громким звуком, а у меня перед глазами разноцветные круги от напряжения, смешанного с диким наслаждением. Обхватил пятерней за голову, поглаживая пальцами затылок, чтобы через несколько секунд уже сжимать его сильно, не позволяя отодвинуться. Сжимать, толкаясь в теплый рот, не в силах сдержать глухое рычание. Смотреть, как ритмично врывается член между ее губ, сатанея от возбуждения. Не давая отстраниться, грубо трахать ее рот, видя, как задыхается и в то же время закатывает глаза. Мы всегда были оба чокнутыми, находя удовольствие в том, что любого нормального человека оттолкнуло бы. Нас же тянуло словно магнитом к безумию друг друга, к безумию, которым невозможно было насытиться.

Стискивая пальцами голову Ассоль, ожесточенно вбиваться членом, до крошева сцепив зубы, мне кажется, я слышу, как они стираются в песок от напряжения.

Резко выйти из нее, тяжело дыша открытым ртом, давая себе секунды на то, чтобы не кончить. Обхватил ладонью за шею, и она поднялась на ноги и послушно спиной ко мне развернулась. Подтолкнул ее, впечатывая в стену грудью. Голодным взглядом на спину тонкую, выгнутую, укрытую водопадом темных волос, на упругую оттопыренную задницу… и я прижимаюсь к ней членом, захватывая губами мочку уха и чувствуя, как выворачивает от желания ворваться в нее одним движением.

— Видишь на тебе мою грязь?

Медленными движениями члена между ягодиц, пока не входя.

Сплетая наши пальцы и поднимая вверх по стене наши руки. К ее лицу.

— Ты вся покрыта ею.

Раздвинув ее ноги коленом, чтобы, обхватив ладонью эрекцию, вонзиться в нее резким ударом и закричать, когда сильно стиснула меня изнутри. Тесно и горячо. С ней всегда тесно и горячо так, что кажется, может разорвать только от первого толчка. Когда от напряжения пот по спине, по вискам, тут же смываемый водой. Когда неосознанно до боли стискивать ее тонкие пальцы, вбиваясь в нее хаотичными толчками. То глубокими и сильными, то короткими, медленными, чтобы снова рывком по самые яйца, заставляя закричать. Ладонью сжал ее подбородок, поворачивая к себе лицо и вгрызаясь в искусанные губы. Смакуя вкус ее рта и собственного наслаждения от ее тесноты и одновременно боли, которая продолжает сжимать тело в своих клешнях.

* * *