Нелюдь

– Ты знаешь, сколько миллиардов людей жили на Земле? К началу войны – двенадцать. Сейчас мы обжили все миры ттакк, – Альтайю, Лену, Халон, – но нас до сих пор семьсот миллионов. Сто тридцать лет назад погибло все человечество, Станис.

– А потом появился Император, – тихо сказал Трастамара.

– А потом появился Чеслав, – повторил Ли. – У нас не было ни единого шанса. Землю сварили, как боб в ядерном кипятке. Ттаккам было все равно. Они не боятся радиации. У нас оставалось сорок три корабля, два десятка исследовательских баз и три колонии на планетах. Нас было двенадцать миллиардов, а осталось три миллиона. И знаешь, с чего начал император?

Станис молчал.

– Он расстрелял командира «Северного», и каждого десятого из экипажа. Я помню, как мы стояли тогда в эллинге. И тянули жребий. Мне хотелось визжать. «Я не нанимался на вашу войну! Я биолог! Мое дело – хлорелла! Черт возьми, этот корабль прослужит столетия, Земли больше нет, нам надо просто убежать куда-то подальше и забиться в щель, почему этот подонок убивает нас?» А за нами стояли люди в броне со встроенными лазерами. Чтобы расстреливать тех, кто визжит. И никто не визжал.

Кот беспокойно зашевелился у старика на коленях. Станис вдруг с ужасом подумал, что случилось бы с человечеством, если бы тогда жребий пал на его прапрадеда. Старик хрипло засмеялся.

– Корабли… не отступали. Потому что в случае отступления в тактические компьютеры закладывалась программа самоподрыва. Люди работали день и ночь. Если они не работали, их расстреливали. Если они воровали, их расстреливали. Если они роптали, их расстреливали. Моя сестра не спала трое суток. Она бросила смену и ушла спать. Ее расстреляли. Моя тетка не спала трое суток. Она не ушла никуда, заснула за стендом и запорола «сборку». Ее расстреляли.

Мой кузен Джек монтировал коллайдер на «Победителе». При монтаже сбило фазу, пучок ушел на полметра влево, три инженера прикипели к стенке. Джек и его люди заперлись в отсеке и продолжили монтаж. На выходе их ждала комиссар Мариа Перелли с ордером на расстрел. Они хорошо знали, что нет смысла выходить из отсека, пока ускоритель не смонтирован. Они знали, что если они не смонтируют его за три дня, у них кончится кислород. Они уложились, и Джек познакомился со своей будущей женой Марией Перелли.

Когда я приехал забирать его в свой проект, он руководил цехом атомных мин. База «Сарисса». Альфа Центавра. Он жил в клетушке три на три через коридор от цеха, вместе с женой и двумя детьми – год и год десять месяцев. Это было очень важно – рожать детей. Я спросил его: «Зачем ты так близко живешь, эти цеха раз в полгода взрываются», и он ответил мне: «Лучше моим детям быть мертвым, чем быть детьми диверсанта-вредителя». Чеслав повторял мне: «Я должен научить этих мерзавцев, что их жизнь ничего не стоит». Ты не можешь победить противника, чья жизнь ничего не стоит, если твоя стоит хотя бы ломаный грош. Вот так он думал. Славотчка.

– Кто? – не понял Трастамара.

– Славотчка. Славка. Славик. Это на одном из мертвых языков Земли. Забыл, на каком. Когда он не расстреливал нас, он велел звать его Славотчкой.

Кот поднял голову и сказал: «мяу». Ли почесал у него за ушами.

– Да, Слава, – ласково сказал ему прапрадед Трастамары, – твой предшественник жрал не только крыс. Удивительные твари – крысы. Лебеди погибли. Волки погибли. Белки погибли, а крысы выжили. Посмотри, какая красота, Станис. Я прихожу сюда утром, чтобы видеть рассвет. Каждый день я мечтаю, чтобы солнце, которое встанет, было желтым.

Маленькое бело-голубое солнце выплывало на небо. Восточную половину Кольца стерли, как ластиком. На небе не было ни облачка. Поливалки перестали бить, и крупные капли росы сверкали на сочных листьях и алых цветах. Оказывается, земные розы удивительно пахли.

– Люди – не барры, – сказал Ли, – мы не думаем, что смысл жизни – умереть со славой. Если ты – целый мир, уникальное «я», цветок прекраснее этого сада, подарок Господа, – как ты можешь сам растоптать этот цветок? В этом и привлекательность демократии – она говорит, что ничего нет выше твоего «я». И это все очень здорово, пока на орбите не появляется Флот Вторжения… Мы расстреливали за трусость и награждали за храбрость, мы создавали новое оружие и строили новые корабли, но я говорю тебе, Станис – у нас ни хрена, ни хрена бы не вышло, пока Император не стал чистить мозги Плащом.

Трастамара молчал. Тихая красота сада убаюкивала его. Он никогда не видел столько земной зелени.

– Плащ – это оружие, Станис. Самое главное оружие Чеслава. Мы шли к нему долго. Сначала была какая-то химия. Боевые коктейли. Они отбивали страх, а заодно и мозги. Потом мы нашли Плащ. Локрийский симбионт. Конечно, мы его перекроили. К тому времени я был во главе Биологического Проекта. Знаешь – я хреновый ученый. Но я – Организатор Победы. Я сам надевал Плащ. Дважды. Один раз добровольно. Другой… другой раз…