Нелюдь

– Мы не торгуем друзьями, – ответила старуха. – Особенно если у них под рукой дредноут в девятьсот тысяч тонн массы покоя. Садись.

Эйрик, пожав плечами, опустился в ближайшее кресло, положил руки на подлокотники. Кресло немедленно всколыхнулось, подстраиваясь под опустившегося в него человека, потом медленно и осторожно начало массировать плечи, – видимо, Эйрик принял какую-то не такую позу. Эйрик убрал руки с подлокотников – и кресло унялось.

– Вы не успели поужинать, Эйрик, – сказала старая дама, – как вы относитесь к райнским улиткам и белому итанскому вину?

Улитки и вино были и в самом деле замечательны. В дополнение к улиткам на столе оказались маринованные луковицы локрских лотосов, омары, ростки бамбука, и редкий деликатес – белые сдобные булки. Зерновые культуры были первое, что уничтожил бактериологический удар полтора века назад, пщеница и рожь росли только в стерильных теплицах.

Пища была легкой и вкусной; на галерее негромко играла живая музыка. Через полчаса хозяйка вытерла руки о мягкий панцирь подбежавшего крийненка и пригласила всех перейти в гостиную. Там горел настоящий камин, и на столике перед удобными креслами стояла бутылка спиртного.

– Как вам понравилась Ярмарка, коммодор? – вежливо спросила хозяйка, когда все уселись у огня.

Ван Эрлик поколебался и ответил:

– Здесь слишком грязный воздух. Я родился в чистом мире. Я не люблю грязные планеты и корабли с плохими фильтрами. Надеюсь, что когда запустят Гусеницу, воздух станет чище.

Старая дама покачала головой.

– Не думаю, что воздух станет чище. Девяносто восемь процентов выбросов, отравляющих атмосферу, приходится на заводы и наземный транспорт.

– Тогда зачем же стройка?

– Видите ли, коммодор, все космопорты планеты так или иначе контролируются присутствующими здесь лицами. Это не позволяет губернатору Шану Шаннери отбить деньги, которые он заплатил за должность. И так как он не в силах отобрать у нас контроль над космопортами, он задумал построить Кольцо и Гусеницу.

– Подарите первому министру мешок иридия и купите отставку губернатора.

– Мы подарили два мешка. Господин министр сделал из этого неверный вывод. Он решил, что в том месте, где ему дарят два мешка иридия, его племянник Шан Шаннери может собрать еще сто.

– Заплатите налоги.

– Если мы заплатим налоги, вся экономика Ярмарки рухнет. Налоги в империи назначаются не для того, чтобы их платили. А для того, чтобы разорить с их помощью тех, кто не имеет власти, и даровать освобождение от них тем, кто власть имеет.

– Это не моя область компетенции, – сказал ван Эрлик.

– «Эдем» может уничтожить Гусеницу через две недели во время испытаний.

– Это гражданский объект.

– На базе «Возмездие», по уточненным данным, погибли восемь тысяч семьсот человек. Их них только пять тысяч двести были военнослужащими.

Ван Эрлик молчал. Его собеседники были не те люди, которых стоило убеждать, что «Эдем» не атаковал базы над Баррой. Они могли сделать неверные выводы из его слов.

– Сочувствую вам, мэм. Но я не работаю по найму.

Старая дама улыбнулась:

– Не думаю, что у вас есть выбор, коммодор. Если, конечно, вы не прочь еще раз повидать своих спутников.

Ван Эрлик бешено рванулся из кресла – и замер. В лицо ему смотрело дуло станнера, красный огонек свидетельствовал, что оружие установлено на максимальную мощность. Желтая зона означала десятиминутный паралич, оранжевая – инсульт, красная превращала человека в овощ; гражданские модели имели только желтую зону.

Ван Эрлик всегда считал, что спецстаннер «Шорох» представляет из себя любопытную комбинацию самого безвредного и самого страшного оружия, которое только может быть направлено против человека.

Ван Эрлик оскалился. Губы его попозли вверх, нос пошел складками, словно на морде нападающего барра.

– Попробуй только, – прошипел ван Эрлик, и всем присутствующим показалось, что с его оскаленных зубов падают капли яда, – и «Эдем» разнесет не Кольцо, а всю твою долбаную планету.

– Вы не поняли, коммодор. Мы не делали из ваших людей заложников. Мы слишком поздно узнали, что за ними следят. Они в руках губернатора. Я отдала приказ отбить их, пока их везли, и это стоило мне пятерых.

«Шорох» исчез.

Ван Эрлик медленно опустился обратно в кресло.

* * *

Ван Эрлик стоял посереди лужайки с цветным фонтаном.

Старый барр лежал у воды, и его серые перья медленно шевелились в фонтане. Горло и грудь его были заляпаны черной кровью с едва заметным фиолетовым оттенком.

Драгоценный_цветок лежала у яблони, как комочек опавших лепестков. Видимо, она пыталась улететь: ван Эрлик нащупал под перьями переломанные косточки. Механически он отметил две или три обгорелые кучки где-то у порога дома: Чеслав пытался защищаться, и, судя по всему, у него это почти получилось. Но нападающих было слишком много.

В трех метрах перед Драгоценным_цветком, уткнувшись головой в траву, лежал огромный черный ньюфандленд. Задняя часть его тела была размазана гравигранатой в тонкую кашицу. Ван Эрлик присел у черного тела и взъерошил рукой шерсть.

Ньюфаундленд вдруг открыл глаза.