Нелюдь

— Азохен вей! — присвистнул подозрительно Аркадий Моисеевич. — Я полагаю, что таких людей не несколько, как вы сказали, а гораздо больше… Мало ли преступников сейчас разъезжает по городу и хватает людей… Или уж мы с вами об этом не знаем!

— Я говорю о тех, которые хватают людей для того, чтобы не убить их просто так и не ограбить просто так, а для совсем другой цели, — серьезно сказал Скелет.

— Таки вы уже могли бы и перейти к делу, — заметил Аркадий Моисеевич. — А то Граф скоро пописает и покакает, мне будет пора идти смотреть «Санта-Барбару», а вы еще даже не начали.

— У людей изымают их органы, — произнес Скелет замогильным голосом. — Изымают на продажу. И люди умирают. И делают это врачи. Врач. — Он выразительно посмотрел на доктора и замолчал, давая тому время подумать о своем положении.

Однако Аркадий ничем не выдал себя. Он даже удивился.

— Это очень мило, — сказал он. — Такой остроумный вид заработка… Это и есть ваша история?

Он вопросительно посмотрел Скелету в глаза.

— Я вам больше скажу, — доверительно сообщил Скелет, не отводя взгляда, а напротив, впериваясь им в доктора. — Мы даже знаем, где это происходит. И как это происходит, мы тоже знаем.

Ни один мускул не дрогнул в лице Аркадия Моисеевича. Он прищурился и качнул своим длинным носом:

— Я вас поздравляю. Вы хотите, чтобы я сказал вам, что очень рад за вас?

— Нет, не этого, — ответил Скелет напряженно.

— А тогда чего? Вы хотите, чтобы я помог вам в чем-то?

— Я хочу, чтобы вы хорошенько подумали! — произнес Скелет угрожающе.

— Да, кстати, вы и на самом деле из милиции? — вдруг спросил Аркадий Моисеевич и с сомнением взглянул на Скелета.

— Какая разница? — сказал Скелет, не желая вдаваться в эту щекотливую тему.

— Для меня — никакой, — покачал головой доктор. — Для вас — есть разница, я думаю… Вы обратили внимание, какой я деликатный человек? Я попросил бы вас обратить на это внимание, молодой человек. Я ведь не спросил у вас удостоверение личности.

— А зачем оно вам? — быстро среагировал Скелет.

— Совершенно ни к чему, — ответил философским тоном старик. — Тем более ни к чему, что я сейчас спокойно пойду домой и лягу спать. Знаете, есть такой анекдот? Я вам сейчас расскажу на дорожку, чтобы вам не было так обидно возвращаться обратно… Однажды у такого вот старого еврея, как я, спросили, какую веру он хотел бы выбрать для себя. «Мусульманскую», — ответил он. «Но почему?» — спросили у него. «А потому, что у мусульман разрешено многоженство», — ответил старый еврей. «Но зачем вам много жен? — сказали ему. — Ведь вы старый человек…» — «О! — ответил он тогда. — Я сказал бы Розе, что иду к Саре, а Саре сказал бы, что иду к Рахили. А сам бы тихо и спокойно пошел спать». Вот так.

Скелету было не до шуток, и он даже не улыбнулся в ответ. У него на глазах проваливалось дело. Задуманная им операция по устрашению противника шла как-то не так…

Они уже возвращались обратно и остановились у парадной старика.

— Так вы хорошо подумали? — еще раз на всякий случай спросил Скелет. Он только что не щелкал зубами, чтобы придать себе грозный вид…

— О чем? — меланхолично поднял глаза кверху Аркадий Моисеевич. — Об этой вашей истории? Я уже не в том возрасте, чтобы думать о таких страшных вещах. Нет, это не для меня. От таких историй потом плохо спишь, а я и так принимаю гору снотворных.

— Но я занимаюсь этим делом, и оно касается вас, — произнес Скелет, почти раскрывая свои карты.

Аркадий Моисеевич вспомнил известную историю из «Мальчика Мотла» о том, как братец Эля продавал чернила, и усмехнулся.

— Вот и продолжайте его расследовать на здоровье, — ответил он и, не попрощавшись, скрылся в парадной вместе со своим ревматическим псом.

Скелет пожал плечами и пошел обратно. Чего он добился? Что он получил? Услышал старый еврейский анекдот и вдоволь насмотрелся в издевательски-скептические глаза этого прохвоста…

Он даже не испугался его. Скелет внимательно наблюдал за стариком. До чего же наглая рожа! Ни один мускул не дрогнул, глазом ни разу не моргнул. Надо же так закостенеть в зле, чтобы даже утратить страх перед разоблачением.

Пора было возвращаться к больнице и занимать свой пост. «Пусть не боятся, — подумал Скелет. — В конце концов и я их не боюсь. Теперь они это знают.

Этот тип может сколько угодно делать вид, что это его не касается. Сейчас он, наверное, сидит дома и названивает своей банде, рассказывая обо мне… Все равно забегают, никуда не денутся».

Скелет сознательно вызывал огонь на себя. Теперь, после убийства Клоуна, когда ему ясно дали понять, что знают про него, он должен был сделать следующий ход. Он и сделал его. Расшевелил это гнездо. Теперь у них, у этих монстров, во всяком случае, нет иного выхода, как убрать Скелета. Он теперь им, очевидно, опасен.

Ну что ж, Скелет этого и хотел. Пусть проявятся.

В былинах Скелет читал о том, как перед битвой с печенегами Добрыня Никитич всегда выезжал один перед ратью в чисто поле и звал печенежского богатыря помериться с ним силами.

Вот и Скелет как бы выехал в чисто поле на белом скакуне и ждал теперь врага.

* * *