Нелюдим

Тоби был весь в крови. Пропитан ею. Если бы он смотрел на эту сцену со стороны, то преисполнился бы отвращением к мальчику с ножом. К душевнобольному мальчику. Жуткому мальчику. К психованному мальчику, измазанному красным. К смертоносному зверьку, которому нужно было пустить пулю в лоб, которого следовало оттащить подальше, чтобы его вид не пугал зевак.

Наконец он отполз от Ника, оставив нож в горле хулигана. Его вырвало.

Что он наделал?

Ничего не было. В лесу не было двух мертвых детей. Не существовало такой реальности, где бы это могло произойти.

Он был убийцей.

Он убил Лэрри и Ника. И это была не самозащита.

Тоби оглянулся на тело, ожидая, что Ник сядет, вытрет бутафорскую кровь с подбородка и пронзительно заржет над своим угарным розыгрышем. Не будь таким наивным, Флорен! Мы же понарошку умерли! Такой дохляк, как ты, никогда не сможет нас убить!

Ник оставался мертвым.

Пытаясь счистить кровь, Тоби принялся тереть руки о землю, набрал ее в ладони и стал втирать в руки и лицо, изо всех сил пытаясь скрыть красное. Он стер грязь, но алые пятна на коже никуда не исчезли.

Зачем он взял нож? Зачем он вообще взял эту сраную хреновину?

Тоби прикусил запястье, чтобы не закричать. Крик — плохо. Крик привлечет людей.

Он просто хотел сдохнуть.

Нет. Не хотел. Он справится.

Лэрри и Ник были ужасными людьми. Они заслужили смерть. Еще худшую, чем получили. Они должны были умереть медленно, мучительно, так что Тоби оказал им услугу. Без них мир стал лучше. Они не приносили ничего, кроме несчастий. Они сами были во всем виноваты. Преследовали его в лесу — когда делаешь что-то подобное, сильно рискуешь. Подвергаешь жизнь опасности. Он в этом был не виноват.

И они этого заслуживали. На все сто.

Он был убийцей. Хладнокровным убийцей. Преступником.

Тоби глубоко вдохнул. Нужно успокоиться. Разобраться с этим. Сделанного не воротишь, поэтому сейчас он должен разобраться, как выйти сухим из воды.

Забрызганный кровью мальчик. Мальчик с сумасшедшими глазами. Хихикающий помешанный мальчик, к которому лучше не подходить.

Думай.

Знал ли кто-нибудь, где они были? Если бы Тоби преследовал с пистолетом ребенка в лесу — неважно, с заряженным или нет, — сказал бы он кому-нибудь, куда направляется? Навряд ли. Они бы хотели иметь возможность все отрицать впоследствии. То есть они либо никому не сказали, либо солгали. Это хорошо.

Нос все еще кровоточил, но Тоби не вытирал кровь.

Мальчик, которого следовало посадить в клетку, чтобы люди могли тыкать в него палками.

Видел ли кто-нибудь, как они вошли в лес? Этого он узнать никак не мог. Если они срезали путь через его двор, а мама была в гостиной, то она могла видеть их, но только если стояла лицом к окну. Она знала, как выглядят Лэрри и Ник и что они сделали, — мама, ничего не сказав, не позволила бы им просто пройти в лес.

Так что была высока вероятность, что никто не знает, где они.

Дьявольский мальчик. Мальчик, по которому плачет преисподняя.

Прекрати!

Если он хорошо спрячет тела, то все может обойтись.

Лес — огромный; здесь тысяча мест, где можно спрятать тело.

Но мог ли он спрятать тела так, чтобы их не нашла полиция с собаками? Если он закопает их поглубже, то, может...

А что, если скормить их Оуэну? Он бы, наверное, начисто обглодал кости, а то и съел бы их. И при худшем развитии событий, если бы кости нашли, власти подумали бы, что Лэрри и Ник встретили свою жуткую участь в когтях и зубах неведомого монстра.

Ты не можешь сваливать вину на Оуэна. Он же твой друг.

Господи, о чем он только думал? Конечно же, он мог свалить вину на Оуэна! Ведь тот просто дикий зверь.

В любом случае останки бы не нашли. Он бы убедился в этом. План был далеко не самым надежным, но лучше Тоби не придумал, если, конечно, не считать варианта двинуть в полицейское управление и во всем признаться. Но это закончилось бы плохо.

Если бы у него было время рассиживаться, без спешки обдумывая варианты, он бы, наверное, дошел до чего-нибудь получше, но прямо сейчас нужно было действовать быстро. Он не мог заниматься этим в темноте, как и рисковать оставить тела на ночь. Лэрри и Ника хватятся к тому времени. Так что лучше всего скормить трупы Оуэну.

Сможет ли он заставить себя сделать такое?

Да. Если он смог убить их, то сможет и скормить животному.

Но в плане был один изъян. Ну, на самом деле изъянов было много, но один — особенно большой: Тоби не мог оттащить тела к пещере. До рассвета он не справился бы и с одним, не говоря уж о двух. Так что нужно было привести Оуэна к ним.

Ему нужна была приманка.

* * *

Тоби пошел по тропинке. Он оттянул низ рубашки перед собой, словно девочка, несущая собранную чернику. В импровизированной сумке кучей лежали двадцать отрезанных пальцев.

Пальцы отрубать было сложно, пока Тоби не вошел в нужный ритм, и изначально он хотел использовать просто куски плоти, которые было легче отрезать. Но первый же кусок растекся и развалился на части прямо у него в руках. Нужно было что-то потверже, чтобы не оставлять следов на пути к пещере, поэтому он взялся за пальцы.

«На один укус», — подумал Тоби, но развеселить себя не смог.