Читаем Нелокальность. Феномен, меняющий представление о пространстве и времени, и его значение для чёрных дыр, Большого взрыва и теорий всего полностью

О супердетерминизме часто говорят, что он лишает нас свободы воли. На самом деле все гораздо хуже. Даже обычный детерминизм — без приставки «супер» — заставляет многих сомневаться, что у нас есть свобода воли. С помощью законов физики можно связать каждый сделанный нами выбор с распределением вещества на заре времен. Это не обязательно означает, что ваша воля несвободна: свобода может быть эмерджентным свойством, которым не обладают отдельные частицы, но обладают системы частиц. Что касается вас, ваш выбор может быть абсолютно свободным, пока вы не сделаете его. Тем не менее философы, ученые и студенты, ведущие разговоры до поздней ночи, все еще спорят на эту тему. Супердетерминизм вонзает нож еще глубже. Все, что вы делаете, не просто решено заранее, но Вселенная еще и залезает вам в мозг, мешая провести тот самый эксперимент, который открыл бы вам ее истинную сущность. Во Вселенной все не просто предопределено заранее. Оно предопределено заранее, чтобы одурачить вас.

Я даже не собирался включать эту теорию заговора в свой список (она слишком похожа на сюжет романа Дэна Брауна), пока не поговорил с нобелевским лауреатом, физиком Герардом ’т Хоофтом, одним из отцов-основателей Стандартной модели физики элементарных частиц. Он считает, что локальность настолько жизненно важна, что физики должны рассматривать даже безумно звучащие идеи, чтобы сохранить ее. «Я склонен по возможности придерживаться общепринятого представления о пространстве и времени, поскольку придаю большое значение локальности, — сказал он. — Мне думается, что без локальности основные законы физики будет очень трудно или даже невозможно сформулировать». ’T Хоофт замечает: что заговор для одного человека, для другого — закон физики. Многие вещи в мире на первый взгляд похожи на тайный сговор, но являются результатом хорошо известных законов, согласно которым объекты координируют свое поведение. Тот факт, что Луна вращается вокруг своей оси с точно такой же скоростью, с которой она вращается вокруг Земли (таким образом, оставаясь повернутой к нам одной или почти одной и той же стороной), — это не заговор, а результат физических законов, таких как закон сохранения углового момента. Аналогично какой-то новый закон физики предположительно мог бы согласовывать свойства частиц с выбираемым людьми способом их измерения. «То, что сегодня кажется заговором, может происходить из-за закона сохранения, о котором мы пока не знаем», — объяснил он.

Артур Файн также выступает за супердетерминизм. Он считает, что правдоподобным его делает тот факт, что эффект синхронизации запутанных частиц едва заметен. Чтобы создать его, грандиозному космическому заговору не пришлось бы управлять вами, как марионеткой, а нужно было бы всего лишь мягко подталкивать. Если, в принципе, у вас есть 1000 вариантов того, какое измерение сделать, но Вселенная позволяет вам выбирать только из 950, то такого небольшого ограничения вашей свободы было бы достаточно, чтобы создать иллюзию сверхъестественного воздействия. «Ограничения обычны в физике, и оказывается, что достаточно даже небольшого количества ограничений», — говорит Файн.

<p>Вариант 2: частицы — это хрустальные шары</p>

Второй вариант объяснения, каким образом частицы могут быть готовы к вашим действиям, предполагает, что частицы способны видеть будущее. Они могут быть похожи на главного героя романа «Стрела времени»[16] Мартина Эмиса, нацистского врача, который проживает свою жизнь наоборот, от смерти до рождения. Прошлое частиц может быть вашим будущим. На частицы могут влиять события, которые, с нашей точки зрения, должны произойти в будущем. Они могут рождаться, уже обладая «памятью» о том, что будет происходить, в частности могут помнить настройки поляризаторов, с которыми позже встретятся, и быть готовыми отреагировать соответственно.

Сторонники этой идеи не отрицают, что запутанность — это магия. Они просто считают, что такая магия — вид предвидения, а не телекинеза. Считать ли это прогрессом, зависит от вашей точки зрения. Однако, когда такие известные физики, как Фейнман и Джон Уилер, предполагают, что частицы обладают даром предвидения, стоит отнестись к этой идее серьезно. Даже Модлин допускает это как логическую возможность: «Обратная причинно-следственная связь, в принципе, может объяснять это явление». Объединив пространство и время, теория относительности Эйнштейна привела к тому, что стало естественным думать о моментах времени, распределенных как точки в пространстве, все они одинаково реальны, даже если наши крошечные мозги могут воспринимать только один момент за раз. Будущее должно быть способно влиять на настоящее так же, как это делает прошлое, и настоящая тайна в том, почему обычно мы не видим, как это происходит.

Перейти на страницу:

Все книги серии Книжные проекты Дмитрия Зимина

Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?
Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?

В течение большей части прошедшего столетия наука была чрезмерно осторожна и скептична в отношении интеллекта животных. Исследователи поведения животных либо не задумывались об их интеллекте, либо отвергали само это понятие. Большинство обходило эту тему стороной. Но времена меняются. Не проходит и недели, как появляются новые сообщения о сложности познавательных процессов у животных, часто сопровождающиеся видеоматериалами в Интернете в качестве подтверждения.Какие способы коммуникации практикуют животные и есть ли у них подобие речи? Могут ли животные узнавать себя в зеркале? Свойственны ли животным дружба и душевная привязанность? Ведут ли они войны и мирные переговоры? В книге читатели узнают ответы на эти вопросы, а также, например, что крысы могут сожалеть о принятых ими решениях, воро́ны изготавливают инструменты, осьминоги узнают человеческие лица, а специальные нейроны позволяют обезьянам учиться на ошибках друг друга. Ученые открыто говорят о культуре животных, их способности к сопереживанию и дружбе. Запретных тем больше не существует, в том числе и в области разума, который раньше считался исключительной принадлежностью человека.Автор рассказывает об истории этологии, о жестоких спорах с бихевиористами, а главное — об огромной экспериментальной работе и наблюдениях за естественным поведением животных. Анализируя пути становления мыслительных процессов в ходе эволюционной истории различных видов, Франс де Вааль убедительно показывает, что человек в этом ряду — лишь одно из многих мыслящих существ.* * *Эта книга издана в рамках программы «Книжные проекты Дмитрия Зимина» и продолжает серию «Библиотека фонда «Династия». Дмитрий Борисович Зимин — основатель компании «Вымпелком» (Beeline), фонда некоммерческих программ «Династия» и фонда «Московское время».Программа «Книжные проекты Дмитрия Зимина» объединяет три проекта, хорошо знакомые читательской аудитории: издание научно-популярных переводных книг «Библиотека фонда «Династия», издательское направление фонда «Московское время» и премию в области русскоязычной научно-популярной литературы «Просветитель».

Франс де Вааль

Биология, биофизика, биохимия / Педагогика / Образование и наука
Скептик. Рациональный взгляд на мир
Скептик. Рациональный взгляд на мир

Идея писать о науке для широкой публики возникла у Шермера после прочтения статей эволюционного биолога и палеонтолога Стивена Гулда, который считал, что «захватывающая действительность природы не должна исключаться из сферы литературных усилий».В книге 75 увлекательных и остроумных статей, из которых читатель узнает о проницательности Дарвина, о том, чем голые факты отличаются от научных, о том, почему высадка американцев на Луну все-таки состоялась, отчего умные люди верят в глупости и даже образование их не спасает, и почему вода из-под крана ничуть не хуже той, что в бутылках.Наука, скептицизм, инопланетяне и НЛО, альтернативная медицина, человеческая природа и эволюция – это далеко не весь перечень тем, о которых написал главный американский скептик. Майкл Шермер призывает читателя сохранять рациональный взгляд на мир, учит анализировать факты и скептически относиться ко всему, что кажется очевидным.

Майкл Брант Шермер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов
Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов

Эта книга — воспоминания о более чем двадцати годах знакомства известного приматолога Роберта Сапольски с Восточной Африкой. Будучи совсем еще молодым ученым, автор впервые приехал в заповедник в Кении с намерением проверить на диких павианах свои догадки о природе стресса у людей, что не удивительно, учитывая, насколько похожи приматы на людей в своих биологических и психологических реакциях. Собственно, и себя самого Сапольски не отделяет от своих подопечных — подопытных животных, что очевидно уже из названия книги. И это придает повествованию особое обаяние и мощь. Вместе с автором, давшим своим любимцам библейские имена, мы узнаем об их жизни, страданиях, любви, соперничестве, борьбе за власть, болезнях и смерти. Не менее яркие персонажи книги — местные жители: фермеры, егеря, мелкие начальники и простые работяги. За два десятилетия в Африке Сапольски переживает и собственные опасные приключения, и трагедии друзей, и смены политических режимов — и пишет об этом так, что чувствуешь себя почти участником событий.

Роберт Сапольски

Биографии и Мемуары / Научная литература / Прочая научная литература / Образование и наука

Похожие книги

Вторжение жизни. Теория как тайная автобиография
Вторжение жизни. Теория как тайная автобиография

Если к классическому габитусу философа традиционно принадлежала сдержанность в демонстрации собственной частной сферы, то в XX веке отношение философов и вообще теоретиков к взаимосвязи публичного и приватного, к своей частной жизни, к жанру автобиографии стало более осмысленным и разнообразным. Данная книга показывает это разнообразие на примере 25 видных теоретиков XX века и исследует не столько соотношение теории с частным существованием каждого из авторов, сколько ее взаимодействие с их представлениями об автобиографии. В книге предложен интересный подход к интеллектуальной истории XX века, который будет полезен и специалисту, и студенту, и просто любознательному читателю.

Венсан Кауфманн , Дитер Томэ , Ульрих Шмид

Языкознание / Образование и наука / Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
История леса
История леса

Лес часто воспринимают как символ природы, антипод цивилизации: где начинается лес, там заканчивается культура. Однако эта книга представляет читателю совсем иную картину. В любой стране мира, где растет лес, он играет в жизни людей огромную роль, однако отношение к нему может быть различным. В Германии связи между человеком и лесом традиционно очень сильны. Это отражается не только в облике лесов – ухоженных, послушных, пронизанных частой сетью дорожек и указателей. Не менее ярко явлена и обратная сторона – лесом пропитана вся немецкая культура. От знаменитой битвы в Тевтобургском лесу, через сказки и народные песни лес приходит в поэзию, музыку и театр, наполняя немецкий романтизм и вдохновляя экологические движения XX века. Поэтому, чтобы рассказать историю леса, немецкому автору нужно осмелиться объять необъятное и соединить несоединимое – экономику и поэзию, ботанику и политику, археологию и охрану природы.Именно таким путем и идет автор «Истории леса», палеоботаник, профессор Ганноверского университета Хансйорг Кюстер. Его книга рассказывает читателю историю не только леса, но и людей – их отношения к природе, их хозяйства и культуры.

Хансйорг Кюстер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература