Нельсон

Я бы здесь отметил еще одну принципиально важную вещь. Отношение Наполеона. В армию он вкладывал и душу, и средства, а флот… Флот жил по остаточному принципу. Один очень показательный пример. В 1805 году бюджет английского Королевского флота – почти 12 миллионов фунтов стерлингов. Французского – меньше миллиона! Даже у испанцев – почти три! Чтобы не вдаваться в долгие рассуждения и не повторяться, скажу лишь одно: Наполеон не верил в свой флот. Оттого он и был таким, каким был. Чуть лучше испанского.

Только посмотрите, какой контраст. В армии – «маршальский жезл в солдатском ранце». Легко поверить! Зачем идти на флот? Почти никто и не шел. С офицерами ситуация выровнялась количественно, но не качественно. Иными словами, и французы, и испанцы мало чему могли научить своих матросов. Они особо и не учили. С офицерами было плохо, а с матросами – очень плохо.

Уже упоминавшийся выше испанский адмирал Хосе Масарредо незадолго до Трафальгара написал что-то вроде секретного доклада, назвал его «Записки о состоянии военно-морского флота». Говорил правду, а это всегда мало кому нравится. Сказал все. И про плохое состояние кораблей, и про то, что служат на них те, «кто совершенно бесполезен в море». В результате доклад Масарредо стал одной из причин, по которым лучшего адмирала испанцев отстранили от дел.

Про отношение командующего союзным флотом, адмирала Вильнёва, к своим подчиненным мы уже говорили не раз. Общий вывод простой. Даже обладая численным преимуществом, франко-испанский флот вряд ли мог рассчитывать на успех, а ведь кораблей у них и правда было больше.

Вильнёв выставил против Нельсона 33 корабля. 18 французских и 15 испанских. Четыре стопушечных. «Сантисима-Тринидад», 140 пушек. «Санта-Анна», 112 пушек. На нем в бою будет находиться адмирал Алава. «Принсипе де Астуриас», 112 пушек. Здесь – Гравина. «Райо», 100 пушек. Все стопушечники – испанские. Подавляющее большинство кораблей – 74-пушечные. Есть несколько 80-пушечных. На одном из них, «Бюсанторе», Вильнёв. Дюмануар ле Пелли – на другом, «Формидабле», адмирал Магон – на 74-пушечном «Альжесирасе».

Испанские корабли очень хороши, это даже Вильнёв признавал. Их все же делали весьма искусные корабелы. Однако к Трафальгару многие из них уже сильно состарились, да и снаряженность оставляла желать лучшего.

Французские корабли были, по крайней мере, не хуже английских. Как я уже говорил, в середине XVIII века французы достигли значительных успехов в сфере кораблестроения. Они ввели целый ряд нововведений, которые позволяли увеличить размеры судов благодаря усилению так называемой «продольной крепости». Корабли сохраняли устойчивость при увеличении числа орудий, расположенных к тому же более удобно. У французов – выше борта, что тоже дает преимущество в бою.

Дает, несомненно. Если хорошо стреляешь. А стреляли и французы, и испанцы отвратительно. Уже прямо во время Трафальгарского сражения капитан французского «Редутабля» Люка пригрозил, что будет вешать командиров артиллерийских расчетов, если они не наладят стрельбу.

Офицер британского «Дефайэнс» вспоминал, что мощный испанский корабль, «Принсипе де Астуриас», «за двадцать минут обстрела не попал в нас ни разу». Повторю прописную истину. Воюют люди, а не корабли. У англичан качество человеческого материала намного, намного выше.

И, наконец, о плане. Слово такое… Обязывающее. План был. Придуманный человеком, находившимся в смятении. Сомневавшимся. Храбрящимся от безысходности. Какой он мог придумать план?!

Не такой уж и плохой. Вильнёв уже воевал с Нельсоном, он многое угадал. Про то, что противник попытается прорвать линии, отрезать арьергард. Он разбирался в тактике, адмирал Вильнёв. В своем последнем распоряжении накануне сражения, от 19 октября, адмирал просто дал своим капитанам строгие рекомендации. Это, по сути, и был план.

Если корабли окажутся с наветренной стороны, то каждый сам выбирает себе противника. Если корабли будут под ветром, ждать атаку в строю. В случае прорыва боевого строя незадействованные корабли идут на помощь атакованным. Вильнёв обратил особое внимание на то, что дожидаться сигналов не нужно, а немедленно действовать «по обстоятельствам».

Весьма разумно. Адмирал хотел минимизировать преимущество англичан в маневренности и стрельбе. А абордаж – дело такое, здесь искусство большой роли не играет. Тем более что на его судах еще и немало пехоты, которую готовили к высадке в Англию.

Испанцы хотели принять сражение как можно ближе к Кадису, там ведь есть еще и береговые батареи, да и вообще, можно укрыться при неблагоприятном развитии событий. Вильнёв о возвращении в Кадис старался не думать. Его уже не раз обвиняли в трусости, а трусом он все же не был. Он просто человек, который не верил в успех. Мало кто верил. Заместитель Гравины Эсканьо накануне битвы сказал: «…Тех, кому выпало несчастье быть командирами в этом бою, нация проклянет…»