Нельзя

В самом низу я направилась к «нашей» с Алистером каюте и повернула ручку двери. Эмоции били ключом. Он скоро придет! Он скоро придет! И мы проведем здесь ночь, как он и говорил ранее. Это будет лучшая ночь в моей жизни. Я зажмурилась, прежде чем войти в комнату. Удары сердца отдавались гремящим адреналиновым набатом. Я все еще ощущала прикосновения пальцев Алистера к своим. Прижала правую руку к сердцу, блаженно вздохнув, и бросила клатч на застеленную кровать.

В голове звенело, уши заложило будто ватой. И я не сразу уловила этот странный звук. Точнее, странным он вряд ли был, ведь я могла с точностью сказать, что кто-то мысля в душе. Вот дьявол! Некто неизвестный занял «нашу» каюту. Я рассердилась, но соображала, что пора уходить, однако не успела сделать даже шаг в сторону кровати, чтобы забрать клатч, как вода выключилась. Меньше чем через полминуты из ванной вышел насвистывающий незатейливую мелодию… Конан. Его бедра были обмотаны полотенцем, по обнаженной груди стекали капли. Он не сразу понял, кто стоял перед ним. Несколько раз моргнул, его глаза от удивления стали почти круглыми, а брови подскочили на середину лба. Конан замер, но через пару секунд его омерзительная рожа расползлась в сальной ухмылке.

Глава 28

Алистер

Воспоминания о том, как я нашел Джо возле дешевого бара несколько дней назад, все еще продолжали травить. Я раздражался, когда в мысли врывался образ паскудного хореографа или прыщавого молокососа, а когда думал о том законченном наркомане — дьявольски злился. Я ненавидел вонючие руки Маурицио на теле Джо. И, если бы не она, переломал бы ему их. Он помог мне однажды ее отыскать, предотвратить роковую ошибку, которую Джо чуть было не совершила. Но я нисколько не был ему благодарен, потому что дурная компания тоже сделала свое дело. И я очень надеялся, что видимся мы в первый и последний раз. Из-за проклятых сообщений Микелы чувствовал себя таким виноватым, что даже не смог отчитать Джо за очередную пьянку со старым дружком.

Наркоманы, мать вашу! Она собиралась бежать к таким, как этот недоделанный Маурицио каждый раз, когда бы чувствовала себя паршиво?! Серьезно? Я готов был выбивать подобную хрень из ее головы ежедневно. Нужно было заставить ее повзрослеть. Она больше не встретится ни с тем барыгой, ни с кем-нибудь еще подобным. Черта с два я ей это позволю!

Я был рад неожиданному приезду парней, с которыми провел юность. Раньше мы были очень близки, но расстояние разделило нас не только географически, а время немного потрепало нашу дружбу. Но мы все-таки не забывали друг о друге, старались встречаться хотя бы иногда. Мой юбилей они наверняка просто не могли пропустить. Парни жужжали будто пчелы, и плевать они хотели на интеллигентную атмосферу лайнера. Громоподобная музыка, дикие танцы, куча крепкого бухла — в этом были все они. Но в отличие от моего старика, я был совершенно не против такого отдыха, я ведь и сам раньше любил отрываться на полную катушку. Так, будто завтра не наступит.

Здесь моих друзей назвали варварами, но спустя полчаса трясли задницами под пронзительно звучащие треки. Только эти дикари смогли сделать то, что не удалось даже лихачу Исайе — отвлечь Микелу от моей персоны. Я был бы счастлив, если бы она не вспоминала обо мне до тех самых пор, пока я не покину вечеринку. И потом… в дальнейшем… хоть бы она меня тоже не донимала. Ее внимание было навязчивым, пристальным, оно душило. Я больше не хотел Мики, я ее никогда не любил и ни разу насчет этого не врал. Но теперь она… она унижалась. Мне не хотелось думать о ней именно так, все же раньше я делил с Микелой постель. Я был мягок со своей бывшей, однако, встреться мы с ней в ближайшем прошлом, я бы не стал с ней так церемониться.

Жизнь заставила повзрослеть; отец все время повышал планку. Он не позволял забыть ни на день, кто из нас успешнее. Нет, вряд ли это было своего рода соревнованием, ему и не нужно было соперничать со мной, чтобы поддерживать собственное эго. Мы были чужими, сколько я себя помнил. Он, конечно же, любил меня, но как-то по-своему. Конечно же, я был ему дорог, но и одновременно папа держал меня на дистанции. Как будто нам нельзя было сближаться. Может, поэтому раньше я был чересчур несдержанным, жестоким, а позже превратился в неустанного трудоголика? Кого только я все-таки хотел превзойти — своего отца или самого себя?

Я спустился на нижний ярус, куда музыка доносилась значительно тише. Барабанные перепонки от нее тут не грозились разорваться. Собственные шаги слышались все отчетливее и даже напряженное дыхание, вырвавшееся изо рта со свистом, прозвучало в пустоте коридора. Я почти подошел к нужной двери. Я был взволнован, словно мальчишка. Машинально потянулся к горлу, намереваясь ослабить узел галстука, но быстро осекся. Черт. Долбанная привычка. Потер рукой оголенную заднюю часть шеи, опустил голову, еще раз вздохнул. Готовился открыть эту дверь и сделать Джо своей. Но перед глазами все вдруг поплыло, черный цвет впереди стал еще темнее от накатившего отвращения.

И ненависти.

Этот голос.