Нельзя

Он и раньше никогда не робел перед Гералдом. Мне вообще сложно было представить человека, которого бы испугался сводный брат. Но просто в этой неловкой и непростой ситуации нужно было взвешивать едва ли не каждое слово, поэтому, когда любимый прочистил горло и исправился, я поняла, что сперва ему просто не удалось сдержаться. Он тоже не хотел отпускать меня.

— Я потом сам привезу Джо, — он оглянулся на меня с беспокойством, затем взглянул на родителей, взмахнул ладонью в воздухе. — Все реально в порядке. Нет никакой необходимости забирать Джо в такую рань. Я никуда сегодня не спешу, — Алистер безразлично пожал плечами, — пусть поспит еще.

Гералд мрачно поиграл желваками, подпер щеку изнутри языком, вперив в меня мрачный взгляд. Недолгий. Я сглотнула, когда он уткнулся глазами в пол. Тоже ненадолго. Нехотя согласившись с сыном, Шеридан-старший попрощался с нами. Мама помахала рукой, попросила нас «вести себя хорошо» и закрыла дверь с другой стороны.

Когда шаги на лестнице стали едва различимыми, я уловила наше с Алистером дыхание: мое — сбившееся к чертям, его — сдержанное. Он повернулся ко мне лицом и спокойно прошел в направлении спальни, по дороге взяв меня за руку и потянув за собой. Сводный брат пытался казаться умиротворенным, но по его напряжению я чувствовала, что он просто хорошо притворяется.

Мы легли обратно на кровать. Он прижал меня к себе. Я закинула ему ногу на бедро. Алистер ни слова не сказал, а я не решалась заговаривать первой. Спустя какое-то время он все-таки уснул. Любимый. У меня же не получилось сомкнуть глаз, как я ни старалась настроить себя на что-то хорошее. Во сне Шеридан отстранился, перевернулся на живот, засунул руки под подушку. Я целовала их. Эти его руки, которым он обнимал меня, ласкал меня несколько часов назад. Почему он никак не отреагировал на подозрения своего отца? Ведь я же знала, что Алистер тоже почувствовал недоверие с его стороны? Мне нужно было об этом поговорить со сводным братом, нужно было, чтобы он меня успокоил. Чтобы сказал, что все будет прекрасно, что никто не сможет нас разлучить. Я помню, как не так давно сказала ему, что люблю его…

— Признаюсь тебе в любви — не нравится, шлю тебя к черту — тоже не нравится!

Но он наверняка не воспринял мои слова всерьез, пропустил мимо ушей. Это было сказано в порыве эмоций, и скорее всего именно так и было им воспринято. Должна ли я признать ему снова, в нормальной обстановке, когда он будет смотреть на меня и слушать только меня? Должна ли я так рисковать? Всегда страшно, что любимый человек не разделяет твоих чувств.

Пока Алистер мирно спал на животе, я любовалась тем, как медленно вздымалась и опускалась при каждом вдохе и выдохе его обнаженная широкая спина. Он мой мужчина, он со мной, а не с Микелой. Приобняв Алистера и прислонившись к его спине щекой, я стала выводить узоры пальцем на его пояснице. Как же меня угораздило так влюбиться? Он — лучшее, что было в моей жизни. Такой родной, такой дорогой человек. Я хочу быть рядом всегда, каждый день. Быть его девочкой. Встречать его вечерами, делать массаж, снимать напряжение. Он сумел покорить дерзкую амазонку, которой я была раньше, но теперь страшно, что ему станет со мной скучно. Если я все время буду ласковой кошечкой, то определенно быстро ему наскучу.

Целая куча мыслей крутилась в голове, и было трудно удержать в сознании хотя бы одну хотя бы на пару минут. В конечном итоге смутная тревога отступила, и я провалилась в тяжелый сон. Проснулась ближе к обеду — сквозь незашторенное окно солнце било прямо в глаза. Золотистые лучи касались моего тела, путались в растрепанных волосах. Я сладко потянулась, поелозила ножками по кровати — солнце согрело простыни. Не сразу поняла, что Алистера рядом уже не было, а из кухни упоительно пахло кофе. Я отбросила одеяло, вскочила с кровати, на ходу поправляя подол футболки Шеридана. Стоя ко мне спиной, сводный брат готовил. Я подперла плечом косяк арки, что разделяла кухню с гостиной. На рабочей поверхности, слева от раковины стоял приемник, из которого очень тихо доносилась песня BillieEilish «Iloveyou».

«Что я, чёрт возьми, наделала?

Я же никогда никому

Не позволяла видеть меня насквозь…»

Я подошла к нему близко-близко, ощутила приятный запах геля для душа. Он вздрогнул. Коснулась влажных волос ладонью, пальцами провела по коротким темно-коричневым прядям. Мой. Никому не отдам.

Мой.

В сковороде жарился бекон. Алистер расслабился, негромко усмехнулся и пальцем покрутил в воздухе над плитой.

— Я вроде как хотел удивить тебя завтраком в постель. — И почему мне показалось, что, говоря это, он смущено улыбался?

Я сама расплылась в улыбке, заставив себя отмахнуться на какое-то время от переживаний о наших с ним родителях. Еще крепче обвила руками его голый каменный торс. Пробубнила в спину: