Нельзя

Но его глаза зажглись губительным огнем, и я понимала, что он вовсе не это имел в виду. На самом деле, я хотела попросить Дино не уходить, но была до того ошеломлена, что не сумела выронить ровным счетом ни-че-го. Оказавшись в объятиях Шеридана, я обо всем забыла тотчас же. Господи, как я скучала, как же я скучала! В его близости я плавилась. Растворялась в нем. Ни о чем вообще больше не могла думать. Тогда мне даже в голову не пришло, что Исайя наверняка наблюдает за нами. Возможно, Алистер это предусмотрел, но ему было наплевать? Я доверяла этому мужчине на все сто, поэтому позволяла ему думать за меня. Я любила его.

Ты даже не обернулся, чтобы взглянуть назад,

Не остался смотреть, как я плачу.

Теперь, когда я оглядываюсь назад,

То понимаю, что все твои слова были ложью,

О, милый, милый…

Алая любовь, алая, алая любовь,

Алая любовь, алая, алая любовь…

Пожалуй, мне это приснилось,

Мое сердце было распахнуто.

Но когда начался проливной дождь,

Ты был вне досягаемости…

Но я очнулась,

Хорошего понемножку.

Если мне никогда не удастся все вернуть,

По крайней мере, я отдала все ради…

Алой любви, алой, алой любви,

Алой любви, алой, алой любви…

Но вслух я сказала другое:

— Если бы ты только знал, с какой силой я ненавижу тебя…

— Да, — спокойно ответил он, продолжая кружить меня в танце, — все три недели мои уши горели. Я мог колоссально ощущать твою ненависть.

Я прямо заполыхала от его невозмутимости. Мне пожелалось ударить его как следует, чтобы он почувствовал всю ту боль, которую я несла в своем сердце уже такое долгое время.

— Ты трус.

— Неправда.

— Да ладно?! — фыркнула я, мрачно усмехнувшись. — Ты без конца прячешь голову в песок, точно страус! Я смело принимаю все…

Алистер посмотрел на меня так, будто, останься мы сейчас одни, он без всякого промедления выпорол бы меня ремнем. Меня пробрало до дрожи от его строгого взгляда, и потому я заткнулась.

— Прекрати молоть чушь, Джо. Какая смелость? Что ты несешь? — с каждым новым вопросом он все больше напирал на меня. — То, что мы делаем, неправильно. Нужно это все закончить. Если Исайя хоть слово кому-то скажет, и мой отец, и твоя мать прикончат меня. И будут правы, — подытожил он.

Я захотела выбраться из его могучих объятий, которые вдруг стали такими удушающими, но он не позволил.

— Пусти! — громким шепотом приказала я.

Казалось, что все присутствующие стали свидетелями нашего конфликта. В действительности, скорее всего никто и не обращал на нас внимания, но я, не глядя по сторонам, придумала в своей голове совсем другой сценарий.

— Если ты не готов бороться за нас, тогда пусти.

— Очнись! — грубо ответил сводный брат. — И перестань при любом выигрышном случае соблазнять меня. Довольно. Нам нужно… — он на мгновение смолк и, не знаю, может быть, я это себе вообразила, стал грустным. — … Все прекратить, Джо. Ты моя сестра, а я — твой брат.

— Ты же знаешь, что это не так, — едва-едва прошелестела я.

Я поняла, что Алистер услышал меня, лишь когда он ответил:

— Все так.

Вот такой сухой лаконичный ответ, не терпящий возражений. Песня заканчивалась, ее финальные аккорды забирались ко мне в сердце, чтобы навсегда остаться там вместе с этим печальным моментом. Концом нашей истории. Как же мне удавалось все еще не плакать? Как удавалось держать лицо? Загадка.

Я немного отстранилась. Черт возьми, это же он сам держал меня и не давал уйти! Это он. Я бросила на что-то надеяться. Просто молча согласилась с ним, пускай и мысленно обливалась слезами в своей комнате. До самого утра. Это точно. Я ведь дала обещание, что отпущу Алистера, если он захочет этого сам. Я пообещала же. Все честно.

Впрочем, он никогда не любил меня. Хотел — да, но не любил. Поэтому страдать придется только мне одной. Хорошо хоть Алистер сможет идти дальше сразу после того, как перешагнет порог своей квартиры сегодня ночью.

Подумать только! Я все еще волновалась за него. Переживала. Идиотка. Стоило начаться другому, какому-то незнакомому мне треку, я вырвалась из рук Алистера и помчалась вон. Слезы нахлынули градом, я пыталась незаметно смахивать их со щек, пока направлялась в сторону уборных. Но дойти до них я не успела, поскольку чья-то жесткая ладонь остановила меня, здорово схватив за локоть. Я молниеносно обернулась. Это оказался Исайя. Он неприветливо оглядел меня с ног до головы, и остановил затем пасмурный взгляд на моем лице.

— Значит, из-за него ты меня продинамила, — выдавил он из себя.

Это не было вопросом.