Немая смерть

— В Конохе живут сто с лишним кланов, — просвещала меня тем же вечером Цунаде-сама. — Численность двух третьих не превышает десяти человек, причем действующие шиноби из них — один или двое. Тем, у кого есть сильный кеккей генкай, мы назначаем личного врача, специализирующегося на представителях конкретного клана. Физиология ведь разная, иногда мутации совершенно фантастические!

— Вы имеете в виду Учих и Хьюга?

— Да с ними-то всё просто, — отмахнулась гениальная медик. — Ими, по большей части, свои занимаются. Нет, я про Абураме или Акимичи.

— Так Абураме же лет двести ваши вассалы, — удивилась я. — Вы давно их должны были изучить.

— После Первой войны они ударились в экспериментаторство, — мрачно скривилась Цунаде. — Стакнулись с советником Шимурой, тот им поставляет материал, в обмен они ему тоже что-то делают. Хорошо ещё, что всегда можно попросить у Орочи исходники и разобраться, что они там навертели. Кстати, по поводу вашего поклонника — вы с ним уже виделись?

— Поклонника?

— После того, как списки вашего творения дошли до деревни, он не раз и не два выражал желание пообщаться с вами в более близкой обстановке, — захихикала Сенджу.

Прозвучало это зловеще.

— Надеюсь, с тех пор он успокоился?

— Да, залез в свое подземелье и месяц оттуда носа не казал. Впрочем, стенания Джирайи он выслушал со всем вниманием! Что там на самом деле произошло, расскажите?! От придурка ничего узнать нельзя, он несет совершенно несусветную чушь про адские муки, пришествие Шинигами-сама и превращение милой девушки в пожирающую плоть демоницу!

— Джирайя-сан сейчас в деревне?

— Он наверняка забежит завтра в госпиталь, — мило улыбнулась Цунаде. — Вместе с Орочимару. Так расскажите?

Пришлось расколоться на подробности. Коллега посмеялась, поохала, ударилась в воспоминания из общего прошлого троицы и поведала кое-какие забавные моменты. Орочимару в Академии пользовался нездоровой популярностью — им восхищались, но издалека, нестандартная внешность девочек одновременно пугала и притягивала. Странно, мне он показался симпатичным. Извращённые наклонности Джирайи проявились ещё во время учебы, он уже тогда обожал подглядывать за девочками и многажды был бит. По словам Цунаде, в детстве он вечно хотел есть и постоянно тащил в рот всякую гадость, отчего периодически попадал в медкабинет с несварением желудка.

Мы с Сенджу пересеклись удачно, хоть и случайно. Она забежала в квартал Узумаки по своим делам, договаривалась о перепрофилировании фуин-комплекса в госпитале, ну и осталась, взятая в оборот ушлыми посольскими. Пришлось выручать, вести в свою комнату и отпаивать чаем. Упрямые Узумаки с одной стороны и темпераментная, местами стервозная Цунаде-химе с другой — неизвестно, что могло бы случиться без моего вмешательства.

— Так его ещё не унижали, — признала Сенджу, выслушав мою версию событий. — Избивали часто, особенно по молодости, но в гроб с грязными трусами не закидывали.

— Всегда можно сделать ситуацию хуже.

— Куда уж хуже-то? Он, конечно, не показывает, но жутко обиделся.

Пришлось признать:

— Возможно, я перегнула палку. Но извиняться не намерена.

— Этого и не требуется, — отмахнулась женщина. — Главное, в следующий раз ограничьтесь чем-либо менее запоминающимся.

— Вы тоже считаете, что он не прекратит своих извращённых занятий?

— Бесполезно надеяться. Так что, если захотите посетить баню, пользуйтесь своей или приходите к нам в гости.

— Благодарю за предложение, Цунаде-сама. С удовольствием воспользуюсь. У нас баня маленькая, а людей приехало много.

— Придется расширять? — с намёком спросила Сенджу.

— Ещё не знаем. Если договоримся.

— Сенсей готов пойти на уступки. Пойдут ли Узумаки?

— Сложно сказать. Мы слишком долго жили на Узушио и не оглядывались на других. Старшим поколениям трудно признать новую реальность.

— Тем не менее, вы здесь.

На мои губы невольно наползла сожалеющая улыбка.

— Решение ещё не принято. Только большие потери в последней войне вынудили Совет допустить мысль о переселении. Сопротивление велико.

— Клан должен жить.

В том-то и проблема. Наших стариков устроит, если из тысяч жителей Узушио уцелеют сотни, или даже десятки. Ведь клан останется жив и покроет себя славой. Индивидуальности не важны, личности — не более чем взаимозаменяемые детали в общем механизме.