Немая смерть

— Уверена, он не откажет, — заверила меня Сенджу-химе, со значением поглядывая на Белого Змея. Тот тонко улыбнулся, но ничего не сказал. — Он тоже хочет увидеть нашу подругу веселой счастливой матерью троих детей. Не так ли?

Поняв, что отсидеться в обороне не удастся, Орочимару вздохнул, кивнул и покосился на очумевшего сокомандника:

— Джирайя-чан, ты какой размер груди предпочтёшь?

На лице двухметрового дылды, преданного лучшим другом, отразилась нешуточная обида. Он насупился, оглядел нас нехорошим взглядом, выпил чашку саке и, не ставя её на стол, с места сиганул в окно. Вот просто был, сидел за низким столиком — и нет его.

Саннины расхохотались. Цунаде смеялась громко, взахлеб, закрыв глаза ладонью, Орочимару глухо подхихикивал с сомкнутыми губами, сложив руки на груди и чуть откинувшись назад. Похоже, спектаклем оба остались довольны.

— Он поверил? — уточнила я, не поняв реакцию жабьего саннина.

— Скорее всего, нет, — вытерла выступившие от смеха слезы Цунаде. — Хотя его не поймёшь, он иногда в полную чушь верит.

— Потом узнаем, — небрежно отмахнулся от забот о душевном спокойствии друга Белый Змей. Он перечитывал конспект, с лихорадочной быстротой меняя листы, возвращаясь назад и стремительно просчитывая методику, выискивая неизбежные огрехи. — Вы разработали эту процедуру только чтобы посмеяться над Джирайей, Кушина-химе?

— Не претендую на лавры создателя, Орочимару-сама. Я просто скомпилировала уже известные данные.

— Даже в таком, незавершённом виде эту работу можно назвать заявкой на А-ранг.

— Вы слишком добры. В ней масса недочётов, да и практическая ценность сомнительна.

Конечно, желающие найдутся, но вряд ли их будет много. Дорого, сложно, да и местная культура не предполагает споров с назначенной свыше судьбой. Чувствуешь себя мужчиной, запертым в женском теле? Значит, в прошлой жизни натворил что-то, отчего ками решили назначить тебе вот такой урок. Прими его с почтительностью.

— Практическая ценность? Смотря для кого… — пробормотал себе под нос саннин. — Вы позволите подробнее изучить вашу идею, Кушина-химе?

— Разумеется, Орочимару-сама, для меня честь работать вместе с вами.

Змей чуть склонил голову. Он, по-видимому, просто хотел забрать теорию, чтобы поэкспериментировать в свободное время, и совместной работы не предполагал. С другой стороны, не думал же он на халяву получить мою разработку? Пусть платит, хотя бы передаваемыми знаниями, при работе бок о бок обмен полезными навыками неизбежен.

Ладно, подслащу ему пилюлю.

— Я принесу черновики. В них много сведений, не вошедших в конечный список.

— Мне потребуется некоторое время на подготовку, — сдался Орочимару. Цунаде-сама снова захихикала и отсалютовала мне чашечкой с саке. — Я пришлю вам сообщение.

— Буду ждать с нетерпением.

Змеюка, при всей своей одиозности, специалист сильный. Ирьенин как минимум В-ранга, неплохой, для не-Узумаки, знаток фуин, мастер иллюзий и менталист. Мастера гендзюцу всегда в той или иной степени менталисты, сферы-то родственные. Ещё он, в отличие от многих моих знакомых, склонен подвергать сомнению авторитеты и не готов довольствоваться объяснением только потому, что оно освящено временем и «все это знают». Да, знают, и что? Может, какой-то фактор не учли или просто плохо искали. Словом, договорились мы с ним так — он пороется у себя в закромах, поднимет старые записи и примерно через неделю пришлет приглашение, или сам в госпиталь зайдет. Цунаде-химе выписала мне временный многоразовый пропуск, с которым я могу приходить в любое время, и я намерена воспользоваться разрешением на всю катушку. Всё-таки в Конохе медицина развита на более высоком уровне, чем у нас. Сначала Сенджу передали часть своих разработок, потом ирьенины разных кланов объединились и начали активно обмениваться опытом, получив в результате нечто большее, чем просто сумма отдельных частей.

Словом, третий день моего пребывания в Конохе прошёл с толком. Доступ к архивам получила, контакты с Орочимару-саном реанимировала, в посольстве ждало письмо от Учиха Каташи-сана с приложенным к свитку билетом. Однако в любой бочке мёда неизбежно должна оказаться ложечка дёгтя, и таковую мне обеспечили ученики.

— Повтори, Хироши-кун. Ты сделал что? — привычным движением я извлекла из печати бамбуковую палку.

— Я бросил вызов на бой, — упрямым движением вскинул подбородок мальчишка. — Он утверждал, что настоящий шиноби не должен использовать меч, и если всё-таки использует, значит, печати складывать не умеет!

— Завораживающе интересно. Он сказал, ты ответил. Сачико-чан?