Немая смерть

Складно стелет и, похоже, действительно верит в то, что говорит. Уже минут десять слушаю, а он ни разу не повторился. Харизматичный товарищ. Любой чакрапользователь может воздействовать на окружающих, придавая веса своим словам, для этого не надо быть Яманака. Большинство ориентируются на темные аспекты, изучают умение создавать яки, противостоять ему и на том останавливаются, представители правящих семей также осваивают «мягкое», светлое убеждение. Яхико очень хорош — то ли от природы такой, то ли учили его подлинные мастера.

Время шло, а он только расходился. В конце концов, мне надоело.

— Скажите, Яхико-сан, вы имеете какое-либо отношение к саннину Джирайе?

— Эээ, — парень замешкался, не в силах сразу переключиться с пылкой речи. — Да. Имею. Когда-то я был его учеником. Как вы узнали, Кушина-сама?

— Интонации знакомые. Построение фраз. Он тоже желает изменить мир и превратить его в место без войн.

Вскочивший на ноги во время своего монолога шиноби снова уселся на колени и с разочарованием посмотрел на меня:

— Вы не верите, что такое возможно? Тоже считаете, что войны будут всегда?

— Не в том дело. Я считаю, что мир совершен и не нуждается в изменениях. Менять надо людей. А это — задача не на одно тысячелетие.

— Так давайте начнем сейчас!

— Уже начали. В Эпоху борющихся кланов жилось куда как хуже.

— Но этого мало! Посмотрите, что творится сейчас в Дожде!

— То же, что и везде.

— Именно! Это неправильно! Поэтому мы должны!…

У меня на слово «должна» аллергия ещё с прошлой жизни. «Ты должна меня слушать», «ты должна поступить в университет», «ты должна быть вежлива с идиотами», «ты должна принимать людей такими, какие есть, даже если они подонки полные». Сюда попала — тоже всем и каждому должна, старейшины постоянно об этом твердили.

— Яхико-сан, кто убил больше всех людей?

— Что? — не понял юноша.

— Как вы полагаете, на чьих руках больше всего крови?

— Ну, наверное, Учиха Мадара-сама, — пожал плечами Яхико. — Говорят, он был великим воином. А почему вы спрашиваете?

— Мадара-сама, безусловно, был великим воином. Однако его друг, Сенджу Хаширама-сама, ещё в молодости прославился уничтожением нескольких малых кланов с помощью мокутона. Ужасный Мадара-сама предпочитал драться в поле с равными противниками, Хаширама-сама, столько говоривший о мире и всеобщей любви, известен своими площадными техниками, выкашивавшими сразу сотни низкоранговых бойцов. Ооцуцуки Кагуя, желавшая защитить свой народ от врагов, кончила как кровавая тиранка. «Святой» Ооцуцуки Хагоромо физически уничтожал жрецов религиозных культов, отказывавшихся признать его Ниншу. Перечислять можно долго. Яхико-сан, идеалисты страшны. Самые кровавые войны развязывали чистые сердцем фанатики, желавшие осчастливить человечество.

Для своей страны вы намного опаснее, чем Ханзо-сама. Вы зальёте Дождь кровью. Поэтому, пожалуйста, не говорите мне, что я должна делать.

Вот так вот поговорили. Он ушел, напоследок пообещав мне доказать свою правоту и сделать народ Аме счастливым. Точно стране хана. Не понравился мне Яхико-сан — непредсказуемый больно, да и мутный какой-то. Поскорее бы шею свернул.

Собственно, поставленной цели я добилась — теорию о поддержке изгнанниками Учиха Акацки можно считать доказанной. Охранник Яхико был хорош, очень хорош, но его маскировка не рассчитана на печати правящей ветви Узумаки. К тому же перед поездкой сюда я освежила в памяти старые хроники, переговорила с ветеранами, в юности сходившимися с носителями шарингана в бою, и теперь знала, как защищаться и на что смотреть.