Неман! Неман! Я — Дунай!

— Готов рискнуть чем угодно! — здесь уже, кажется, я сам начал входить в азарт.

— Пошлите меня в Москву. Ей-богу, кое-что привезу, — выпаливает он.

Скажи это кто-то другой, меня бы наверняка разочаровало такое предложение. Многим казалось, что в Москве только и ждут, чтобы удовлетворить наши заявки, что снабженцы в Москве — добрые дяди, а наши фронтовые — лютые вороги. Нет, я понимал, что трудности снабжения вызваны объективными причинами, а не только нерасторопностью армейских или фронтовых снабженцев. Но в выдающиеся способности майора Гринченко я верил, как фаталист.

— Что ж, Алексей Алексеевич, это, пожалуй, идея! Конечно, на таком деле я могу заработать выговор, а возможно, и больше…

— Возможно, и больше, — утешает Гринченко. — Начальство не очень любит, когда обращаются через его голову.

— Знаю, и все равно готов понести любое наказание — лишь бы получить мотоциклы, кабель, радиостанции и злополучную изоляционную ленту. Только вы уж давайте начистоту: надеетесь привезти?..

— Надеюсь, товарищ полковник.

— Тогда счастливо!

Через несколько дней Алексей Алексеевич сообщил телеграммой, что достал десять мотоциклов, около трехсот километров телефонного кабеля, свыше ста кругов изоляционной ленты, несколько переносных радиостанций, телефонные аппараты и другое имущество.

Когда утих мой первый восторг, пришло место беспокойству. Гринченко достал имущество — хорошо. Но это еще полдела. Если груз пойдет по железной дороге, когда он попадет к нам? Этот вопрос не показался мне праздным. Но я, видимо, не до конца постиг способности своего подчиненного. Гринченко ухитрился разыскать в Москве автомашины, которые отправлялись в наш армейский автобат, ускорил их отправку и появился через десять дней со своим драгоценным грузом.

Незадолго перед тем вызвал меня генерал-майор Лукьянченко. Встретил на редкость сурово.

— Почему не работает связь? С утра не могу переговорить ни с одной дивизией… В чем дело?

— Товарищ генерал! Как раз перед вашим вызовом все проверил, связь с дивизиями работает нормально.

— Может быть, может быть, — неопределенно произнес начальник штаба. — В таком случае, садитесь и проверяйте при мне.

На коммутаторе дежурила одна из лучших связисток — парфинская телефонистка Полина Сысоева. Вызываю станцию:

— Поля! Давай по очереди всех командиров дивизий.

Не прошло и получаса, как Лукьянченко переговорил со всеми.

— Убедились, что все в порядке, товарищ генерал?

— Это просто случайно, наверное потому, что вы здесь, — улыбаясь, ответил он. — Ну, хорошо. Только имейте в виду, завтра к нам приезжает Мехлис.

^{Г. С. Лукьянченко (фото 1963 г.)}

Для меня все стало ясно: проверка перед появлением начальства. И я вспомнил, что строгость у Лукьянченко была какая-то не настоящая. «Дипломат», — без тени осуждения подумал я, но, говоря откровенно, не на шутку разволновался.

Естественно, что с этого момента я не отлучался с узла связи. На другой день вызвали к командующему. Здесь был и Мехлис, — я узнал его по ранее виденным портретам.

— Как дела со связью и имуществом? — сурово спросил он.

— Связь работает нормально, товарищ генерал. А с имуществом плохо. Мало радиостанций, не хватает кабеля. Нет мотоциклов…

— Что предпринимаете?

— На свой риск, товарищ генерал, послал помощника по снабжению в Москву. Знаю из телеграммы, он кое-что достал.

— Ну что ж, правильно сделали. А как вообще у вас со связью, товарищ Трофименко? — обратился он к командарму.

— Я удовлетворен работой связистов, товарищ Мехлис.

Больше меня не задерживали.

…По обстановке на фронте чувствовалось: наша учеба подходит к концу.

5 июля началось наступление немцев на орловско-курском и белгородско-курском направлениях. 8 июля наша армия начала марш-маневр с задачей выйти в район Тургеневка, Ивань 1-й, Кобзево, Смирное и подготовить удар в направлении Малоархангельска и Понырей.

В ходе марша, ввиду изменившейся обстановки (наступление гитлеровцев удалось сдержать), войска армии были повернуты в юго-западном направлении с новой задачей: выйти на рубеж Макаровка, Бунино и занять оборону фронтом на юг и юго-запад по реке Сейм, в основном на рубеже Курского укрепленного района. В каждое соединение был послан на самолете офицер штаба. Через тридцать минут все соединения изменили направление движения. Армия вошла в подчинение Воронежского фронта.

19 июля соединения достигли конечного района сосредоточения: (исключительно) Мокрушино, Новоясеновский, Зинаидино, Вышние Пены, Студенок, Пены. Сюда армия подтягивала свои тылы, готовилась к предстоящим боевым действиям. После трехмесячного перерыва мы вновь вошли в соприкосновение с противником.