Немеркнущие надежды

Он знал свои недостатки: громадный, как медведь, и так же тяжел, да, честно говоря, и не спортивен.

Ален задержал дыхание, пока Надя внимательно смотрела на него. Между бровями появилась глубокая морщина, невозможно было понять выражение потемневших глаз.

- Я знала, что ты сильный, - прошептала она. - Сильный и красивый.

Надя протянула руки, чтобы коснуться его, ее пальцы стали поглаживать волосы. Но вот руки двинулись по его груди, и сладостная дрожь пробежала по телу Алена.

Обмениваясь поцелуями, они продолжали раздевать друг друга, роняя одежду где придется.

Когда Ален вновь заключил ее в объятия, ничто уже не разделяло их. Его руки заскользили по ее теплой шелковой коже...

Одной рукой Ален откинул покрывало с ее постели, а другой потянул Надю за собой. Простыни были прохладные, хранили аромат ее тела.

Она переплела пальцы на его затылке, влажные губы жадно прильнули к нему. Его пальцы нежно гладили ее.

Задохнувшись, она изогнулась всем телом, с силой притягивая его к себе.

- Ненаглядная, - прошептал он в ее ухо. - Я не слишком тороплюсь?

- Нет, ты медлишь, - прошептала Надя, упираясь в его ладонь, а ее лицо отражало целую гамму чувств. Алена ошеломило то, как она отреагировала на его прикосновение. Ее руки потянулись к нему, лицо отразило растущее напряжение, она тяжело дышала, постанывая.

Повторяя и повторяя его имя, она выгнулась, ее глаза застыли, а пальцы сжались. И он вошел в нее одним яростным движением.

Ощущения, в которых Ален отказывал себе так долго, оглушили его, как удар в солнечное сплетение.

Стараясь быть нежным, он двигался медленно и осторожно. Руки женщины гладили его спину и ягодицы, побуждая продолжать и продолжать.

Когда-то Алену трудно давалось умение владеть собой. Теперь он соразмерял все свои движения с силой ее реакции.

Ален поднимался все выше и выше и вот достиг вершины. Наконец Надя прижалась лицом к его плечу, подавив крик восторга. Такого экстаза он еще не испытывал никогда...

Надя почувствовала прохладу, открыла глаза и увидела комнату, залитую лунным светом. Ален смотрел на нее, опершись на локоть.

В ее жизни не было более счастливой минуты.

Мягкая улыбка осветила лицо, и тихая радость наполнила все ее существо.

- Спи, милая, еще слишком рано.

- Ты уходишь? - Надя потянулась к Алену.

- Мне пора. Моя машина стоит у твоего дома. Не хотелось бы давать пищу слухам.

- Который час?

- Почти три.

Тонкие пальцы Нади играли с завитками мягких волос на его груди. Ален нахмурился.

- Должен предупредить, миленькая, ты затягиваешь нас в опасный водоворот.

- Знаю. - Подвинувшись поближе к нему, Надя прикоснулась языком к его губам, мягко раздвинула их. - Я умею плавать. А ты?

- Чуть-чуть, - ответил он тихим голосом.

- Мы поплывем медленно. - Язык женщины поддразнивал его, и кровь начинала закипать.

- Тогда я должен кое-что сказать тебе.

- Что?

- Здесь рассветает только в пять. По привычке, приобретенной еще в колледже, Надя проснулась за несколько секунд до того, как прозвенел будильник. Она сразу поняла, что в постели одна, и достаточно давно, поскольку простыня Алена была уже прохладной.

Миссис Адам подписала последний чек на зарплату и отложила ручку. Денег в банке осталось на четыре месяца. На пять, если урезать собственную зарплату. После этого придется искать покупателя.

Нужна сенсация, думала Надя. Нечто своевременное, очень важное и свежее. Опубликованное раньше всех. Что-то вроде разоблачения ее отцом коррупции в профсоюзе лесорубов.

Правда, из-за этого отец и потерял свой "Ньюсвик". Но она не намерена терять "Пресс". Слишком много сил вложено. Хотелось доказать, что отец ошибался на ее счет. Она газетчик не хуже его.

Вместе с креслом Надя повернулась к портрету отца. В детстве он был ее богом. Заботился о ней, особенно после смерти матери: возил ее дважды в год в Сан-Франциско, где покупал одежду, следил за здоровьем, прививками и школьными делами. Но в его отношении к ней было маловато ласки, юмора и, в общем, всего того, что зовется любовью.

Кажется, так просто - любовь. Улыбка, которая согревает, сочувствие в печали, восхищенный взгляд, когда женщина вдруг почувствует себя привлекательной. Внимание не по обязанности, а из желания доставить удовольствие.

Ален давал ей все это, даже не особенно сознавая. На дины губы раскрылись в улыбке при одной мысли, что скоро она увидит его снова. Сегодня. В полночь. Горячий шоколад.

Теперь он раздевал ее медленно, неторопливо, уверенными и недрожащими руками. Вот уже месяц каждый день они встречались наедине.

В спальне, пока Элли была в школе, а Ник - на дежурстве. В гостиной перед камином, где они устраивали пикник на полу с сандвичами и шоколадным мороженым. В непостижимых позах в ее старом кресле.

Он никак не мог до конца насладиться ею и совершенно не заботился о последствиях.

- Не могу поверить, что ты освободился на все утро, - шептала она, крепко прижимаясь к нему.

- Как раз вовремя, ты не считаешь? - спрашивал он, нежно обнимая ее и лаская теплую мягкую кожу.