Немеркнущие надежды

Малое пространство палаты должно было бы вызвать дискомфорт у такого крупного мужчины, как Ален, но никогда еще не наводило на мысль об интиме.

- Мы не знакомы? - прошептала женщина, явно испытывая острую боль. - Я... Мы не встречались? Может быть, в Лос-Анджелесе?

- Никогда там не был.

Миссис Адам не спускала с него глаз. Умных и, несмотря на боль, оценивающих. Ален Смит ощутил некое смущение.

- Паршивое начало дня, доктор. - Она сделала еще одну отважную попытку улыбнуться. - Для нас обоих.

- Да уж.

Доктор снова пробежал глазами историю ее болезни, опасаясь возможных осложнений при считавшейся простой операции.

- В последний раз вы были госпитализированы, когда рожали дочку?

- Да.

Осложнения при родах, отметил он, если она захочет иметь еще детей, ей не обойтись без помощи хирурга.

- Как я понял, сейчас вас беспокоит аппендицит?

- Не беспокоит, а сводит с ума!

- Очень больно?

- Как будто во мне кто-то постоянно бегает в шиповках. Прошлой ночью я пыталась не обращать внимания на это чудовище, пока готовила газету в печать, но вынуждена была сдаться, когда у меня появилось сильное желание самой забраться под пресс.

Ален взял ее кисть и попытался посчитать пульс, хаотически бившийся под подушечками его пальцев. Кожа миссис Адам была слишком горячей на ощупь, а кости казались такими тоненькими, что он боялся сделать ей больно.

- Постарайтесь расслабиться, миссис Адам, так вам будет легче - Называйте меня Надей, пожалуйста, - еле слышно прошептала она. - Я знаю, что вела себя как идиотка, целый месяц не обращала внимания на эту дикую боль.

- Расскажите мне о своих ощущениях, - спросил он, заметив, что, несмотря на состояние, она внимательно рассматривает его лицо.

- Я говорю о болях. Поначалу что-то вроде приступов. Ничего страшного, решила я, но позже стало труднее не замечать их.

Надя облизала сухие губы, и он увидел, что ее язык похож на язык девчушки, пытающейся слизнуть последние остатки мороженого. У нее был чудесный рот, чувственный, словно созданный для поцелуев, не нуждающийся в помаде, чтобы привлечь внимание.

- Посмотрим, где вас беспокоит больше всего. - Уверенным движением он опустил простыню до ее бедер. Как он и ожидал, Элен облачила пациентку в открывающийся спереди бумажный халат, аккуратно закрытый в данную минуту.

Уточняя диагноз, он положил два пальца на нижнюю правую четверть ее живота и чуть нажал. У нее перехватило дыхание, закрылись глаза.

- Точно в цель, - еле слышно выдохнула она.

- Извините. - Доктор продолжил пальпировать, пока не нащупал окончание уплотнения. - Тошнота, рвота?

- Было немного.

- Что именно?

- И то и другое. - Надя судорожно вдохнула, потом сморщилась. - Так я права? Аппендицит?

- Да, похоже на то. - Он натянул простыню на ее плечи, стараясь касаться совершенно бесстрастно, помня, что прежде всего он врач, а не мужчина.

- Придется оперировать?

Ален Смит помедлил. Некоторым пациентам приходится подслащивать горькую пилюлю. Но по его понятиям, Надя Адам не нуждалась в этом.

- По моему мнению, да. Я мог бы провести дополнительные исследования для большей уверенности, но, судя по вашему рассказу, затягивать опасно.

- Проклятье! Этого я и боялась. - Надя попыталась сесть, но тут же отказалась от своей затеи, когда острая боль резанула ее в правом боку. Насколько опасно? - прошептала она, немного переведя дух.

- Исключительно опасно. Ваш аппендикс может прорваться, и тогда неминуем перитонит.

- Это как с Дудини и Валентине. - Надя была потрясена. - Они ведь умерли?

- Совершенно верно. Однако времена меняются, - ответил доктор, доставая из кармана куртки стетоскоп. - Впрочем, не я был их врачом...

- Как долго я пробуду в больнице?

- Два дня, если все будет хорошо.

- Так оно и должно быть.

- Так я планирую. - Он надел стетоскоп и снова откинул простыню.

- Меня это устраивает.

Надя продолжала напряженно вглядываться в его ясные голубые глаза, словно желала узнать его получше, прежде чем доверить ему свою жизнь.

- Однажды я писала о воздействии мозга на тело. Удивительно, какой силой обладает мысль, вы не находите? Она способна даже изменить всю жизнь человека.

- Вероятно. Сделайте глубокий вдох, пожалуйста, - велел Ален, просунув руку между отворотами ее халата. У нее была кремовая, не тронутая загаром кожа, а слева от груди он заметил полянку веснушек.

Сердце у нее билось чуть ускоренно, но ровно.

- Покашляйте, пожалуйста. Это оказалось больно, и глаза Нади округлились и потемнели, а рот сжался.

- Извините, - пробормотал доктор. - Вот почти и все.

- Прекрасно, - прошептала Надя, закрывая глаза. Ее кожа, казалось, побледнела еще больше, а глаза, полуприкрытые веками, стали прозрачнее.

Ален Смит убрал стетоскоп и накрыл ее простыней.

- Позвонить кому-нибудь от вашего имени?

Надя нахмурилась в задумчивости.

- Лучше всего заведующему типографией, Джону Хубену. Кто-то должен сказать моей дочери Эльвире, а он ей как дядюшка.

- Сколько вашей дочке?

- Скоро десять, но она довольно взрослая для своего возраста - она мне постоянно напоминает об этом.

- Где она сейчас?