Немеркнущие надежды

Он знал, что находится в своем доме - вокруг были знакомые очертания. Но впервые с тех пор, как он втащил кровать наверх, он не был один.

Ален лежал в необычной для себя позе - на спине, а Надя оперлась на него как на подушку. Ее волосы рассыпались по его груди.

Боясь пошевельнуться и спугнуть сказку, он старался лежать тихо.

Однако сердце его бешено колотилось от мыслей о возможных причинах ее прихода посреди ночи. Желание заняться любовью могло быть одной из них. Иначе зачем она так уютно устроилась рядом, одетая только в трусики и рубашку, и обвила руками его шею?

Ален провел губами по ее волосам и в ответ услышал протестующее бормотание. Усмехнувшись, он прошептал ее имя.

Медленно пошевелившись, словно не хотела менять удобного положения, в котором заснула, Надя потерлась щекой о его грудь.

- Надя! Милая! - пробормотал он все еще хриплым со сна голосом. - Это не самое лучшее, что ты можешь придумать. Пока я не пойму, почему ты здесь.

Она потянулась, медленно проведя своей коленкой по его бедру. Ален застонал. Внезапно проснувшись, она резко села и всмотрелась в его лицо.

- Уже утро?

- Солнце встало или близко к тому. Она поправила волосы, падавшие на глаза, и огляделась, словно опасаясь, что кто-то может наблюдать за ними.

- Нас никто не видит, если тебя это беспокоит.

- Не беспокоит, - произнесла она спокойным голосом. Однако что-то явно было не так с его любимой, что-то заставило прибежать к нему за утешением.

Он провел пальцами по ее плечу и руке и почувствовал напряжение.

- Поговори со мной, милая. Позволь мне помочь тебе, если смогу.

- Не здесь, внизу.

Она соскользнула с постели и быстро натянула на себя джинсы, старательно отводя от него взгляд.

- Я приготовлю кофе.

Так и не взглянув на него, она поспешила вниз.

Ален с досадой сунул ноги в джинсы, натянул их и застегнул молнию. Затем он пригладил волосы, взял рубашку со стула и первым делом подошел к автоответчику, нажал на кнопку.

Два обычных звонка, третий от самой Нади, просившей его позвонить в редакцию, как только сможет.

Не на шутку встревоженный, он напялил на себя рубашку, застегнул кое-как и поспешил вниз. Как только она повернулась к нему, он понял, в чем дело.

- Как ты узнала? - тихо спросил он. Лицо Нади стало удивленным и печальным одновременно.

- Мне позвонила знакомая из Лос-Анджелеса - продюсер. Она хочет снять документальный фильм о провинциальной медицине и, узнав, что ты против, просила меня помочь.

Ален ответил резковато, но понятно.

- Это приятельница Ника еще со времени интернатуры в Лос-Анджелесе. Они поддерживают контакты.

Надя кивнула.

- Я не могла понять, почему ты так противишься известности, особенно когда это может принести выгоду городу.

- Я боялся, что кто-то узнает меня.

- Ну конечно.

Боль в голосе Нади мешала ему сосредоточиться. Выигрывая время, Ален подошел к ящику у двери, собрал остававшиеся там дрова и подбросил их в огонь. Когда дрова разгорелись, он набрался храбрости и снова взглянул на нее.

- Тебе нетрудно было сложить кусочки головоломки.

Надя принесла кофейник и две кружки, поставила их на стол и села. Ее рука так дрожала, что она пролила кофе...

- Позволь мне... - Большая ладонь Алена накрыла ее руку и помогла ей налить кофе. Он взял свою кружку и прислонился плечом к стене. - Как много ты знаешь?

- Достаточно. Я бы сказала, даже слишком много. - Надя попыталась рассмеяться, но ей это не удалось. - Начав складывать головоломку, я позвонила в "Глоуб" и другие газеты.

- Весьма профессионально. Твой отец мог бы тобой гордиться.

Она рассказала о поиске в архиве газеты, о старых фотографиях и о потоке памяти, вызванном ими.

- К несчастью, у тебя незабываемые глаза, - добавила она. - Красивые, печальные, чувствительные и такие удивительно мягкие...

- Проклятие бабушки-ирландки, - отозвался он и сделал несколько глотков еще горячего кофе.

- Это все, что ты можешь сказать? Человек, который сливался с ней в любовном экстазе, исчез. Его заменил ледяной, сухой незнакомец.

- Что ты хочешь, чтобы я сказал? Что я не Георг Лейтон-четвертый? Что не я наглотался таблеток, когда оперировал двадцатидвухлетнюю будущую мать и убил ее и ее нерожденного ребенка? Что не мой скальпель перерезал артерию, которую я не увидел?

Лицо Алена исказилось.

- Все это правда, к сожалению. И если бы я явился на суд присяжных, они осудили бы меня. Иногда я жалею, что этого не случилось. Когда ты собираешься написать об этом? - спросил он, отвернувшись к окну. - А может, именно поэтому ты и звонила? Чтобы я прочитал сегодняшние заголовки?

У Нади перехватило дыхание.

Ален стоял не шевелясь, с окаменевшим лицом и потемневшими глазами.

- Ты приехала сюда в надежде, что я скажу, что это все ошибка? Плохой сон? - Его лицо исказила гримаса. - Я виновен в убийстве, хотя и неумышленном. И в использовании имени друга, погибшего в автокатастрофе, так как хотел избежать тюрьмы.

Надя встала из-за стола и молча направилась к ящику у двери. Ее руки не тряслись, когда она обувала сапоги и натягивала шубу. Обернувшись, она заметила, что он безучастно наблюдает за ней.