Немецкая карта

В то время я задавался вопросом, насколько восточным спецслужбам, прежде всего советскому ГРУ и спецслужбам ГДР Эриха Мильке и в особенности Маркуса Вольфа, удалось внедриться в руководящие круги бундесвера.

Примечательно, что эти мысли о МАД и предателе Кразе впервые посетили меня во время беседы с советским военным атташе. Генерал Книрков неожиданно задал мне вопрос, где я прохожу службу в бундесвере, он этого якобы не знал, так как раньше, к сожалению, со мной никогда не встречался. Я же тогда еще не хотел ему говорить, что являюсь руководителем Службы военной разведки, и поэтому ушел от вопроса.

Я его спросил: «Вы же наверняка знаете, господин генерал, военное ведомство в Кёльне? Вот там я и служу, в этом большом комплексе». Ответил я обтекаемо, хотя это более или менее соответствовало действительности, и я, таким образом, отвлек его от его вопроса.

Когда мне потом показалось уместным закончить нашу беседу, за которой продолжали наблюдать офицеры союзников, генерал Книрков повторил свое приглашение и добавил, что мы можем, конечно, встретиться и на каком–нибудь теплоходе, идущем по Рейну или в другом месте: «Как пожелаете, господин Комосса». На прощание я пожал ему руку. «Разговор был очень интересным, — сказал русский и после короткой паузы добавил: — А вы, наверное, довольны вашим новым назначением в Вюрцбург?»

Здесь нужно разъяснить следующее. За несколько недель до этого в прессе было опубликовано сообщение о том, что я получил назначение от министра на должность нового командира 7–й мотопехотной дивизии в Унне. Лишь за четыре дня до встречи с русским министр ввиду событий, связанных с генералом Гертом Бастианом, который отдал свои симпатии партии «зеленых», отменил свое решение и назначил меня командиром 12–й танковой дивизии в Вюрцбурге вместо Ба- стиана, то есть бросил меня, так сказать, на преодоление кризиса.

Министр Лебер однажды уже бросал меня на преодоление кризиса в МАД, где я, очевидно, справился с поставленной задачей ко всеобщему удовлетворению политической верхушки. О новом назначении в Вюрцбург сообщений в прессе еще не было. Ей еще не передали эту информацию. Советский атташе генерал Книрков, таким образом, дал понять, что советская сторона прекрасно знает, с кем он так долго беседовал на том приеме в Бонне. Нельзя сказать, чтобы я был удивлен, поскольку знал линию Востока: сосредоточение всех усилий на внедрение разведывательных служб в руководящие органы государства и бундесвера. Однако кто же были их агенты? — спрашивал я себя. Какие должности они уже успели занять? Мне уже давно было ясно, что у них имелись свои «кроты» и в Федеральном министерстве обороны, и в министерстве иностранных дел, и прежде всего в министерстве внутренних дел и в министерстве экономики. Но где они сидят, в каких приемных, в каких креслах? Карлу Винанду, руководителю парламентской фракции СДПГ с марта 1967 по август 1974  г., я не доверял, как и некоторым другим. Но их пора тогда еще не настала. Кстати, 26  июня 1996  г. Винанд был приговорен к двум с половиной годам заключения и денежному штрафу в размере одного миллиона марок ФРГ за шпионаж в пользу ГДР

Русские владели внутренней информацией министерства обороны, это было очевидно, и они, к моему удивлению, давали это понять. Они знали свое дело, в которое в том числе входила задача показать противнику, что они по всей стране имеют свои невидимые форпосты вплоть до высших руководящих органов. Зачастую для руководителя службы разведки был велик соблазн дать понять это и другим. Однако и руководитель службы должен признать, что он сам нередко вел игру с противником краплеными картами. Возможно, это одна из предпосылок успеха в ремесле, столь же древнем, как проституция.

Это было одной из причин того, что руководитель службы назначался на срок, позволявший при наличии опыта добиться успеха. При этом следовало бы в момент назначения на должность устанавливать срок запланированной смены руководства. На примере политиков мы знаем, что длительные сроки службы не только приводят к рутине, но могут привести и к соблазнам, не относящимся к сфере их полномочий. Коррупция — это только одно из возможных негативных последствий длительных сроков службы в политике.

Кстати, мне тоже предлагались в то время через вполне солидных и, казалось бы, невинных лиц разные приятные вещи в обмен на «особого рода информацию». Не в последнюю очередь моя вера запрещала мне предательство. Сегодня я задаюсь вопросом, что бы было, если бы не было веры, заповедей, например, пятой, седьмой или десятой? Что бы тогда являлось мерилом всех ценностей для человека? Для убогого? Для слабого? Для того, кто не верит, что во имя справедливости не должен совершать зла, что бы он ни подразумевал под злом со своей субъективной точки зрения.