Немецкая классическая философия – один из теоретических источников марксизма

Философия позднего Шеллинга перестает быть философией в собственном смысле слова и полностью сливается с богословием. Теоретически обосновывая феодальную идеологическую реакцию, Шеллинг объявляет философию служанкой религии. Он даже специально занимается так называемой «сатанологией», претендуя на создание философского учения о дьяволе и его слугах, к которым прежде всего относит революционных общественных деятелей. Так бесславно заканчивает Шеллинг свою философскую деятельность, перейдя на позиции тех самых феодальных «верхов», против которых объективно было направлено созданное им в молодости философское учение.

* * *

Подводя итоги характеристике философских теорий Канта, Фихте и Шеллинга, можно сказать, что в этих теориях в ложной идеалистической форме были поставлены коренные вопросы философского учения о познании, об отношении субъекта к объекту, логического мышления к чувственному восприятию мира, о роли деятельности в познании. Вместе с коренными вопросами теории познания эти мыслители поставили также вопрос о всеобщности, необходимости, закономерности развития, выдвинув в этой связи ряд диалектических положений. Но диалектику, развитие они понимали идеалистически, т.е. как процесс, совершающийся лишь в духе. Все эти положения нашли свое дальнейшее развитие и законченное выражение в философии крупнейшего представителя немецкого идеализма – Гегеля.

Диалектический идеализм Гегеля

Гегель (1770 – 1831) является наиболее выдающимся представителем немецкой классической философии. Он создал систему объективного диалектического идеализма и сформулировал, правда, на ложной идеалистической основе, основные черты диалектики, наиболее общие законы движения, изменения, развития всего существующего. Диалектика Гегеля неизбежно, вследствие своей идеалистической основы, носила ненаучный характер, извращала действительное отношение вещей в природе и обществе. Но, как отмечал Маркс, та «мистификация, которую претерпела диалектика в руках Гегеля, отнюдь не помешала тому, что именно Гегель первый дал исчерпывающую и сознательную картину ее общих форм движения. У Гегеля диалектика стоит на голове. Надо ее поставить на ноги, чтобы вскрыть под мистической оболочкой рациональное зерно»[17].

Что же представляют собой система и метод философии Гегеля, его учение о мире и его диалектика? В чем заключается рациональное зерно идеалистической диалектики Гегеля?

Гегель, как отмечали классики марксизма-ленинизма, подверг глубокой критике агностицизм Канта. Считая необходимым философское исследование способности познания, Гегель справедливо расценивает попытку Канта исследовать эту способность вне истории познания, вне реального ее применения, как бесплодную, схоластическую. Гегель правильно утверждал, что «исследование познания возможно только в процессе познания и рассмотреть так называемый инструмент знания значит не что иное, как познавать его. Но желать познавать до того, как познаем, так же несуразно, как мудрое намерение того схоластика, который хотел научиться плавать прежде, чем броситься в воду»[18].

Столь же определенно выступил Гегель против субъективизма Канта и его выдающегося продолжателя Фихте. Отвергая кантовское, субъективистское противопоставление сущности и явления, Гегель доказал, что сущность является, т.е. обнаруживается, в явлении, ввиду чего и явление существенно. В сущности нет ничего такого, что не проявлялось бы прямо или косвенно; видимость есть также проявление сущности. Отвергая кантовское положение о непознаваемости «вещи в себе», Гегель утверждал, что не существует ничего непознаваемого.

В противовес Фихте Гегель утверждал, что природа и общество не могут быть выведены из содержания человеческого «Я» или же сведены к нему. Само человеческое «Я», самосознание должно быть, по мысли Гегеля, понято как высшее проявление, выражение внутренней сущности, первоосновы всего существующего. В.И. Ленин подчеркивал, что Гегель, в отличие от субъективного идеализма, признает независимое от сознания и воли людей существование природы, истолковывая ее с позиций объективного идеализма, как воплощение некоего всеобъемлющего мирового духа.