Немецкая классическая философия религии

Необходимо отметить, что "младогегельянство" - это очень широкое движение. Даже несмотря на свою социально-политическую и теоретическую воздержанность, мышление Кьеркегора также оказывается близким структурной взаимосвязи левогегельянской теории, на что уже обратил внимание К. Лёвич (см.: Karl Lowith. Die Hegelsche linke, 1962). Об отношении Кьеркегора к Шеллингу написано немало (См.: A.M. Koktanek, l.c.; W. Struwe, Kierkegaard und Schelling (Orbis litterarum, 1955. - S. 252-258); A. Dempf. Kierkegaard hort Schelling (Philosophisches Jahrbuch, 1957. - S. 147-161) и другие сочинения; помимо всего этого мы располагаем его собственными записями Берлинского курса лекций (См.: Schelling F.W.J. Philosophie der Offenbarung /M.Frank. Frankfurt a.M., 1993. - S. 391 и ниже).

Важно также отметить более позднее во времени противостояние экзистенциализма и марксизма, исследуя структурные элементы их происхождения (этот толчок дал Ж.-П. Сартр) (См. следующее сочинение последнего: Critique de la raison dialectique, Tome I, Paris, 1960, 18ff. - "Критика диалектического разума"). Вопреки философско-исторической трактовке, данной в ортодоксальном марксизме, можно сказать, что онтолого-материалистическое преодоление гегелевского идеализма совершалось одновременно со свободным выбором понятия индивидуума. В своём первом Берлинском курсе лекций по философии откровения Шеллинг также придавал такое же большое значение подчёркиванию преимущества бытия перед сущностью, обратив внимание на тот момент, что свободно действующая личность оказывается совершенно недосягаемой для "универсального понятия" (См.: Schelling F.W.J. Philosophie der Offenbarung /M.Frank. Frankfurt a.M., 1993. - S. 27).

В силу традиции именно за Кьеркегором закреплено наименование "экзистенциальной философии", имя, которое, по сообщению К. Розенкранца, Шеллинг дал как раз своей системе (См.: Там же. - S. 497, 564-565, 575-577). Напротив, термин "позитивная философия" лучше всего характеризует фейербаховскую традицию. Поэтому в будущем хорошо было бы выявить некоторые общие корни происхождения данных традиций, дабы проследить на генетическом уровне причину их недиалектического, яростного соперничества. Этот же вопрос ставит и Манфред Франк в своей известной работе о Шеллинге (См.: Frank M. Einleitung des Herausgeber // Philosophie der Offenbarung, 1841-1842. Frankfurt a.M., 1977).

7.1. Критика религии как отличительная черта

младогегельянской философии религии

Шеллингу не удалось примирить "все партии" в философии, как он на это рассчитывал и к чему призывал его король. Напротив, его лекции вызвали не только огромный накал страстей, но и тот разъедающий огонь философского самосознания, в котором стало гореть всё устоявшееся, будь то нечто реально бытийственное или духовно закреплённое.

На первое место выдвигается "Критика". В 1838 году Людвиг Фейербах начинает своё критическое размежевание с гегелевской философией. Он требует возврата к природе, к "чувственности". В полемике с Давидом Штраусом Бруно Бауэр издаёт первую из своих работ, посвящённых критике раннего христианства. Философию он мыслит прежде всего как критику. Последняя провозглашается главным делом философии.

Если Кант пределы критики ограничивает гносеологией, то последователи Гегеля критику рассматривают в качестве основного средства воплощения, "отрицательности", в качестве того, что сам Гегель именовал "беспокойством". Но при этом он имел в виду следующее: первым делом самосознания, которое стремится к осуществлению в мире, служит неустанное наслаждение миром. Однако вместо того, чтобы "поглотить мир", индивидуум на деле сам "поглощается" им, так как "силы противников неравны".

Самосознание мучительно переживает данную катастрофу и уже больше не хочет сохранять противоположность между собой и миром. Оно желает объединиться с миром в гораздо более высокой форме, чем наслаждение. Другими словами, оно само стремится стать необходимостью, повелевать, создавать порядок вещей своей собственной силой.

Поэтому новой темой самосознания оказывается "улучшение мира". Однако воля к его улучшению есть ещё "единичная воля" и "своеволие", воля "этого" индивидуума; она ставит в качестве своей цели создание особого "порядка вещей". Поэтому такая воля есть "закон" и считает себя именно таковым. Но закон, как таковой, должен и хочет иметь значение, независимое от индивидуумов; здесь же он имеет значение лишь "этой" единичной воли или "сердца". Итак, закон, указываемый нами, по существу есть "закон сердца", стремящийся навязать действительности свои представления.