Немецкие бомбардировщики в небе Европы. Дневник офицера люфтваффе. 1940-1941

Вечером, когда гулял, я встретил ее опять. Она сразу меня узнала и улыбнулась. Ямочки. Было совсем нетрудно заговорить с ней. Я почему-то думал, что это будет намного труднее, наверное из-за ее униформы. Лизелотта из Франкфурта. Это недалеко от моего города. Она из очень приличной семьи. Ее отец владелец фабрики. Мы назначили встречу на завтрашний вечер на том же месте. Это, конечно, если я не буду на задании, а она сможет ускользнуть, чтобы ее не хватились.

2 июля 1940 г. ЗАДАНИЕ

Впереди, по флангам и снизу летят десять «мессершмитов». Они встретят врага, если, конечно, будет какой-нибудь враг, чтобы никто не мешал нам положить наши яйца. Мы летим высоко, около 4000 метров, чтобы было меньше проблем с зенитками. Ужасно холодно. Пуцке включил обогреватель на всю, но это не помогает. Зольнер копается со своим пулеметом, оберлейтенант просчитывает наш курс. Все это я, конечно, не вижу, потому что смотрю строго вперед, но я знаю: все так и есть, точно я смотрел на них в зеркало.

Сегодня наша цель – город где-то южнее Лондона, там в лесу замаскирован важный завод. Мы изучали фотографии до рези в глазах. Когда прибудем на место, будем точно знать, куда кидать боезапас. На заводе делают что-то очень важное. Нам больше ничего не сказали, но Пуцке, он в производстве знаток, думает, что там собирают «виккерс-веллингтоны». Подходим к зоне. Это говорит оберлейтенант. Все тихонько смеются, я слышу по переговорнику. А потом оберлейтенант говорит: «А ну, не зевать! Джентльмены у зениток!»

До чего же странно события откладываются в памяти. Это, наверное, не совсем так, что тут все дело в памяти; в конце концов, после всего этого прошло уже около двадцати четырех часов. Но то, что произошло после того, как он это сказал, заставило начисто забыть все, что было раньше. Джентльменов у зениток не было, но тут же внезапно выскочили «спитфайры» и «харрикейны», выскочили несколько внезапнее, чем мне это нравится.

Они наскочили на нас из ниоткуда. Похоже на то, что они прятались в облаках. Возможно, так оно и было. Я не знаю, сколько их было, – слишком занят, чтобы считать их, то же самое и другие. Но я думаю, их было намного больше, чем наших «мессершмитов».

Наши «мессершмиты» выстроились коробочкой вокруг нас, и пусть хоть ад разверзнется. Они налетали со всех сторон, с пике, с разворота; казалось, сидишь в клетке с птицами, которые сошли с ума. Я в мгновение увидел все это, а потом опять ничего не видел, потому что смотрел строго вперед. Мы должны идти вперед. Мы должны прорваться к цели. В этом смысл. Поэтому наши «мессершмиты» окружили нас и связали противника, пока мы прорываемся.

Оберлейтенант Фримель уже надел на меня стальной шлем и приказал остальным надеть свои. Теперь он приказывает Пуцке открыть люк. Пуцке растянулся на днище, чтобы видеть, как будет выходить боезапас. Ледерер и Зольнер в хвосте на пулеметах. Я ничего этого не вижу, но точно знаю, что происходит. Я так ясно вижу эту картину, что могу ее нарисовать.

Рядом со мной оберлейтенант Фримель склонился над бомбовым прицелом, весь сконцентрирован. Сейчас мы там. Он подсказывает мне: «Ата… ими… один вниз»,[12] пока мы не попадаем в ту точку, куда нам надо. Потом он сбрасывает первую порцию. Потом следующую. Крен и разворот. Мы делаем второй круг и бросаем остальные порции.

Каждый раз машина немного подпрыгивает, вроде бы ей становится легче, и это действительно так. Но в тот же момент я ее выравниваю. Я не знаю, попали бомбы или нет, но Пуцке видно все. Он лежит на днище и считает их, а потом рапортует.

Отработали хорошо. Точные попадания. Пуцке говорит, что выглядело так, будто один большой взрыв разнес все сразу. Снесло весь завод, ничего не осталось. Потом он уже ничего не видел, весь город накрыло пылью и дымом. Он только видел нечетко, как везде вспыхивали пожары и взрывы были чуть не каждую секунду. Хорошая работа. Никаких машин здесь они уже не будут строить.

И тут «харрикейны» опять нас окружили. Им выслали подкрепление. Хотя, конечно, уже поздно. Наше задание выполнено. Но и теперь им нас не достать. Наши «мессершмиты» тоже здесь и вытворяют просто чудеса. Но их слишком мало. Кажется, мы их довольно много потеряли. В нас тоже несколько раз попали. Дважды машина дергается и дрожит, но, кажется, ничего серьезного. Я задираю ее вверх. Мои руки все потные, вытираю их о штаны. Моторы работают ровно, мы набираем высоту и уходим. Теперь идем прямо на базу.