Немецкие деньги и русская революция: Ненаписанный роман Фердинанда Оссендовского

⁹ Ibid. P. 362–363. Вернемся еще раз к проблеме ящиков. На с. 362 своей книги Э. Сиссон пишет также, что утром 3 марта 1918 г. он пошел в Смольный, «чтобы сказать "гудбай" сцене и действующим лицам», а также поискать глазами знаки прошедшей операции. «Думаю, что я их обнаружил. Несколько больших сосновых ящиков с папками дел со взломанными боками лежали на снегу во дворе. Рабочие начинали заколачивать их снова. Маленький инцидент, говорили, группа гвардейцев складывала их чересчур небрежно». Сиссон был уверен, что это были «те» ящики, тем более что вечером того же дня он и получил примерно половину тех писем, которые он отмечал ранее в представленных ему Семеновым списках. След ящиков (но целых!) обнаруживается и в монографии М. П. Ирошникова «Создание советского центральною государственною аппарат: Совет Народных Комиссаров и народные комиссариаты. Октябрь 1917 г. январь 1918 I.» (М.-Л., 1966. С. 91–93). Автор указывает, что ответственными за переезд аппарата Совнаркома были М. Е. Алексеев и Ю. П. Сергеева. Последняя 3 марта направила Н. П. Горбунову следующее письмо: «Посылаем Вам списки; если Вас это удовлетворит, то я с г. Алексеевым приступлю к изготовлению ящиков». Всего было изготовлено (после этой даты!) 70 ящиков клади весом около 50 пудов. Возможно, Сиссон и видел какие-то не заколоченные ящики и даже сам первый сказал об этом Семенову, который и воспользовался этой версией для объяснения появления оригиналов.

¹⁰ Sisson Е. Op. cit. Р. 363. Возможно, это свидание «в районе Таврического сада» происходило на квартире у Е. П. Семенова, который, по данным справочника «Весь Петроград» на 1917 год, жил по адресу: Манежный переулок, 16, в одном квартале от Таврического сада.

¹¹ Sisson Е. Op. cit. Р. 373.

¹² The National Archive of the USA (NA). RG-59. Sisson Documents (SD). Box 3. File 111. P. 53

¹³ Октябрьское вооруженное восстание. Семнадцатый год в Петрограде. Кн. 2. Л., 1967. С. 424.

¹⁴ NA. RG-59. SD. Box 1. File IX (Ackerman).

¹⁵ Кеппап G. Г. Op. cit. P. 139.

¹⁶ Ibid. P. 142–143.

¹⁷ Ibid. P. 143.

Театр теней. Акт второй

Выше мы показали и доказали поддельность «документов Сиссона». Но не только и не столько в этом я вижу свою задачу. Ведь Эдгар Сиссон почти три недели решал главный для себя вопрос: являются ли Ленин и Троцкий прямыми агентами кайзеровской Германии, выполняют ли они указания из Берлина. Он лично знал вождей большевиков, разговаривал с ними, вынес определенное впечатление из этих бесед. В частности, мы помним, что в результате встречи с Лениным его уважение к главе советского правительства возросло. Ленин в разговоре с ним и Робинсом не побоялся сам заострить вопрос и сказать иронически: «И они называли меня германским шпионом!» Сиссон в мемуарах своих реконструировал внутренний монолог Ленина, правильно указав на его расчет использовать ресурсы и власть в России для революции в Германии. Но именно под влиянием полученных от Семенова фотокопий искусно выполненных подделок Оссендовского он нашел ответ на свой вопрос: да, большевистские лидеры — эго прямые немецкие агенты, переговоры с ними невозможны, это враги, а не бывшие союзники, их надо разоблачать и обращаться с ними как с врагами. Что же содержалось в этих документах такого, что убедило Сиссона? Он начал колебаться, ознакомившись еще в начале февраля 19] 8 г. с несколькими комплектами документов первой серии, но окончательное убеждение созрело в нем к концу этого месяца. 9 оригиналов, полученных им в результате мифического «рейда» и похищения из смольнинских ящиков, лишь подтвердили уже сложившееся убеждение, дали окончательные «доказательства». Не зря, получив их, он воскликнул: «Теперь я могу возвращаться, мне нечего здесь делать!»

Мог ли Сиссон разобраться в том, что перед ним подделки? Наверное, мог бы, хоть он и не был ни экспертом-криминалистом, ни историком-источниковедом. Но для этого необходимо было время, спокойная обстановка и непредвзятое, объективное отношение к «документам». Всего этого не было: время исчислялось днями, а потом часами, вместо спокойствия была возраставшая тревога, опасения, что через день-два немцы могут оказаться на улицах Петрограда. 3 марта 1918 г., как записано в дневнике Сиссона, город подвергся германскому воздушному налету. Недалеко от Таврического сада разорвалась бомба, но, к счастью, никто не пострадал. Наконец, не было никакой объективности, даже того состояния колебаний и сомнений, которые владели Сиссоном до получения им 2 февраля от Раймонда Робинса документов первой серии. Поэтому удовлетворенное желание получить улики против большевиков препятствовало любому критическому отношению к полученным «документам».