Немецкий детектив

Мать: Ева, урожденная Штайнберг, дочь оптового торговца вином, совладельца фирмы «Штайнберг и К°», проживает в Китцингене.

Сестер, братьев нет.

В школе учился в Китцингене, позднее в Вюрцбурге, где получил аттестат в 1958 году. Поступил в университет в Мюнхене, сначала на театральный факультет, потом — на журналистский. Диплома не получил. С 1965 года работал репортером, сначала в «Меркурии», потом — в «Южно-Германских новостях». В обеих редакциях нештатно. И, наконец, — в «Мюнхенском утреннем курьере», где как главный репортер имеет контракт до 1975 года.

В 1965 году женился на Хельге, урожденной Шнайдер, 1943 года рождения, бывшей танцовщице театра Гартнера и телевизионной балетной группы. Познакомились они на одном из пасхальных балов.

Хорстман быстро заслужил репутацию талантливого репортера. Полагают, что он был автором серии критических репортажей о положении в Греции, которые в 1971 году были напечатаны в другой газете. В своей его уже давно отодвинули на «запасную колею», хотя и сохранили прежнюю оплату.

Вначале занимался социальными и культурными проблемами — образованием, жизнью студентов, здравоохранением, театром. Но, начиная с 1972 года, стал проявлять активный интерес к так называемой внутрибаварской преступности: скандалам в строительстве, крупным аферам, сенсационным криминальным случаям».

Советник Хедрих добавил:

— Надеюсь, не надо напоминать, что мы в своей работе никак не связаны ни политическими, ни религиозными, ни личными взглядами человека, ставшего предметом расследования. Все это мы констатируем лишь в интересах полноты информации.

Но в случае Хорстмана все время следует иметь в виду, что здесь вполне могут пересекаться различные мотивы и к делу могут относиться на первый взгляд весьма далекие обстоятельства. Прошу всех обратить на это внимание и все соображения передавать прямо мне или Циммерману.

* * *

Хельга Хорстман очнулась от тяжелого сна и недоуменно уставилась на неопределенного возраста женщину, сидевшую у кровати.

— Кто вы?

— Разве вы меня не помните? — с бесконечным терпением последовало в ответ. — Вчера ночью мне поручили о вас позаботиться.

— Значит, вы за мной шпионили! — недоверчиво воскликнула Хельга. — Я говорила во сне?

— Меня зовут Ханнелора Дрейер, — напомнила женщина, — если вы это забыли.

Хельга Хорстман обеими руками потерла помятое лицо, которое в неполные тридцать лет было отмечено явными следами бурной жизни, переживаний и страстей. И напротив, лицо ее собеседницы, бывшей гораздо старше, даже после бессонной ночи хранило прямо-таки деревенскую свежесть. Заметив это, Хельга не выдержала и атаковала:

— Чего вы тут подглядываете?

— Мне поручили позаботиться о вас, я уже сказала.

— Следить, стало быть? За телефоном тоже? А где моя сумочка?

* * *

Из рапорта Ханнелоры Дрейер:

«Первый звонок фрау Хорстман в 06.03. Голос мужской. Ход разговора: Неизвестный: Хельга?

Ответ: Квартира фрау Хорстман. У телефона Ханнелора Дрейер.

Неизвестный: Могу я говорить с Хельгой?

Ответ: Фрау Хорстман спит. Простите, кто говорит?

Неизвестный: Это неважно. Как она?

Ответ: Пожалуйста, назовите свое имя, и я вам все скажу. Или, еще лучше, позвоню вам сама, когда фрау Хорстман станет лучше. Дайте мне ваш номер.

В 06.05 разговор был прерван.

Следующий разговор того же содержания последовал в 06.50. Третий — в 06.56. Звонил, как позже выяснилось, Вальдемар Вольрих».

* * *

— Где моя сумочка? — снова, с растущим беспокойством спросила Хельга Хорстман.

— Лежит на столике возле вас, — сказала Ханнелора Дрейер. — Вам звонили шесть раз. Звонил герр Тириш, пожелал вам поскорее поправиться и заверил, что всегда к вашим услугам. Можете на него положиться. Еще — фрау Эдита Мариш, она передала наилучшие пожелания и высказала искреннее сочувствие. Позвонит еще раз. Один звонок был мне, по службе.

— Вы говорили — шесть? — недоверчиво переспросила Хельга.

— В оставшихся трех случаях между шестью и семью часами звонил неизвестный, который не захотел назвать свое имя.

— Что он сказал?

— Ничего.

Хельга Хорстман напрасно старалась преодолеть действие снотворного — глаза ее закрылись, голова упала на подушку. Слишком толстый слой туши на ресницах растекся и размазался по лицу, отчего она стала похожа на усталого циркового клоуна. С трудом Хельга произнесла:

— Пожалуйста, уходите. Вы мне больше не нужны.

— У меня приказ опекать вас так долго, как я сочту нужным.

— Да не нужны вы мне! — выдавила Хельга из последних сил.

— Об этом предоставьте судить мне. Приказано не оставлять вас до тех пор, пока вы не сможете говорить — с комиссаром Циммерманом, естественно.

— Что ему нужно?

— Поговорить с вами, когда вы придете в себя. Произойдет это здесь или в управлении — зависит от вас. Достаточно сказать мне, что вы предпочитаете.

* * *

Первое совместное совещание отделов по расследованию убийств и дорожной полиции по делу «труп на Нойемюлештрассе» началось в субботу в 10.40 в полицай-президиуме.