Немецкий плен и советское освобождение. Полглотка свободы

Как-то на улице в Ламмерсдорфе я встретил Гюнтера, с которым мы как-то выпивали, когда он вернулся из английского плена. Первые его слова были: — «Ты что, все еще работаешь в лесу?» — Я подтвердил. — «Приходи сегодня вечером ко мне, поговорим!» В назначенное время я был у Гюнтера. Он мне открыл, что организовал «банден-шмугель» (групповую контрабанду). Еженедельно, или даже чаще, он отправляет в ближайший бельгийский городок Ейпен десять человек. Каждый должен принести Гюнтеру 50 фунтов кофе. Деньгами снабжает сам хозяин. Если человек достаточно силен — разрешалось принести и себе кофе, сверх 50 фунтов, положенных хозяину. И еще одно условие: в случае поимки Гюнтера не выдавать. Он, со своей стороны, постарается выручить пострадавшего. В отношении пограничников беспокоиться не следует. Один из них подкупленный, и переход границы всегда происходит на его участке. Плата — немецкими деньгами. На предложение Гюнтера я сразу согласился, попросил только включить Григория.

В условленный день мы собрались в подвале Гюнтера. Все были молодые люди, ветераны всех фронтов. Ведущим был дальний родственник Гюнтера — красивый парень лет двадцати пяти. Хозяин каждому вручил, если память мне не изменяет, 2300 франков — плата за 50 фунтов кофе. Деньги тщательно прятались. Большей частью в резиновых сапогах. Отпарывалась внутренняя подкладка на голенище, и деньги вкладывались между подкладкой и резиной. Затем подкладка снова заклеивалась резиновым клеем.

Границу переходили поврозь. Вышли мы с Григорием вечером. У каждого из нас под пиджаком тело обмотано мешком и стянуто поясом. Границу перешли беспрепятственно. Даже не подкупленному пограничнику нас без товара задерживать нет смысла. Сам переход границы не считается даже проступком, так как у каждого из нас, живущих в приграничной зоне, есть справки, разрешающие ходить по самой границе. Как мы узнали впоследствии, у нашего хозяина были большие связи. В определенные дни недели через границу не ходили, так как в эти дни шла более крупная рыба — торговля драгоценными камнями и пр. Кто-то Гюнтера ставил в известность…

Рандеву было назначено у водопадика, откуда начиналась тропинка, протоптанная шмуглерами. Скоро все собрались, и мы гуськом последовали за старшим. Каждый понимал, что наибольшей опасности подвергается именно он. Идущие сзади в случае засады имеют шансы скрыться. Старший прекрасно знает дорогу и предупреждает, чтобы при переходе минного поля шагали след в след. Идем почти без остановки целую ночь. Под утро подходим к предместьям Ейпена. Здесь необходима двойная осторожность: часто выставляются полицейские посты. Долго лежим на лугу у проволоки. Старший куда-то уползает. Возвращается, и мы, пригнувшись, следуем за ним. Задворками пробираемся к хозяину магазина. Хозяин уже ждет нас. Собираемся в маленькой комнатке. На столе — бутылка коньяку и жареный на французский манер картофель. Пока мы отдыхаем и пьем коньяк, лавочник отвешивает каждому кофе. Я беру еще несколько фунтов себе.

Кончив дела и расплатившись, мы уходим в сарай, в глубине двора, и ложимся спать на целый день.

Вечером начинаем собираться в обратный путь. Перевязываем мешок с кофе посредине, так, что образуются две как бы груши, которые затем вешаются на шею и свисают на грудь. Я удивляюсь, как это я не додумался до такого способа сам. Идти гораздо легче и руки свободны.

Выходим затемно. С грузом идем гораздо медленнее. Каждый час делаем привалы. Все же под утро — мы недалеко от границы. Днюем в густом леске. Кто спит, кто, разложив небольшой костер, греется. Наш старший рассказывает истории из жизни шмуглеров: опасности, облавы, суд, тюрьма. Рассказывает интересно и со вкусом. Ночью переходим границу в месте, известном только старшему. За дорогой — темная фигура Гюнтера. Идем снова лесом. Немец рядом толкает под бок, указывая кивком головы в сторону, говорит: «Вон там сидит пограничник и считает нас. Ему положено десять процентов с каждого!» По задворкам пробираемся к дому Гюнтера. Расплачивается он деньгами или, по желанию, кофе. Не жадничает и не обманывает. Все радостны. Хозяин ставит бутылку коньяку. Выпив, все расходимся.

С бригадой Гюнтера мы еще раз ходили через границу, после этого он поставил нам ультиматум: постоянная работа или отказ. На этом мы и расстались. Стать профессиональными шмуглерами мы не были готовы.

Гюнтер разбогател и выстроил роскошный дом. За глаза его называли «шмуглер-кениг» — король контрабандистов.

В конце 1947 мы отправились в далекое путешествие — людей посмотреть и себя показать: навестить известные нам лагеря беженцев. На дорогу запаслись ценными подарками, открывавшими все двери, — хорошим бельгийским табаком и несколькими фунтами кофе.