Немезида

Он проверил соответствие настроек допустимым отклонениям и юстировку сверхплотных зеркал из сентэйниума и бронестекла – в десятый раз за последние десять минут. Ему было тяжело оставить механизм в покое: сейчас, когда он установил на нижних уровнях серию лучевых датчиков и звуковых клаксонов, чтобы позаботиться о любом незваном госте, ему нечем было заняться, кроме как присматривать за "Пикой" и убеждаться, что она работает как положено. В случае аварийной ситуации он мог взять управление на себя, но надеялся, что до этого не дойдёт. Он  не был уверен, хочет ли взваливать эту ответственность на свои плечи.

Каждый раз, когда он проверял зеркала, его охватывала уверенность, что, занимаясь этим, он сбил их положение, так что он проверял их ещё раз, отступал на шаг, уходил... и затем сомнения шли по новому кругу. Тариэль сжал руки в кулаки и прикусил нижнюю губу: его поведение балансировало на грани маниакальной зацикленности.

Сделав над собой усилие, он повернулся спиной к оконечной части "Пики" и ретировался в пыльный сумрак здания, разыскивая место, которое он выбрал в качестве убежища, где он мог дожидаться наступления нужного момента. Он сел и поднял свою перчатку-когитатор, уставившись в гололитический дисплей. Тот сообщал Тариэлю, что устройство было готово выполнить свою задачу. Всё было в порядке.

Минуту спустя он опять был у зеркал, проклиная себя и производя проверку в очередной раз.

11

Койн размашисто шагал по краю мраморной площади – на минимальном расстоянии от рядов металлических барьеров для сдерживания толпы, которое ещё было безопасным. Тень скользил взглядом по лицам стоявших за ними дагонетцев, взрослых и детей, юных и старых, поголовно смотревших мимо и сквозь фигуру в униформе СПО. Глаза всех были зафиксированы на одном и том же месте: центре Плазы Освобождения, где от мозаичного изображения распахнутого глаза простирались цветовые лучи во все стороны света. Изображение подражало личной эмблеме Воителя, и Каллидус задумался, должно ли оно было символизировать, что тот всегда бдит.

Такие представления опасно близились к идолопоклонничеству, выходя за уровень почитания, на который должен был рассчитывать примарх Адептус Астартес. Стоило лишь пересчитать имеющиеся в городе статуи и изображения Воителя – нельзя было отрицать, что у Императора их было больше, но ненамногим больше. И сейчас все грандиозные скульптуры Императора были повергнуты наземь. Койн слышал от одного из офицеров СПО, что подразделения кланских солдат, обученных работе со взрывчаткой, всю ночь прочёсывали город с приказом удостовериться, что в нём не уцелело ничего прославлявшего Императора. Лицо ассасина скривилось – в таком поведении было что-то почти... еретическое. 

Даже здесь, ближе к краям плазы, лежала груда серых камней, некогда бывших статуей повелителя Койна, которую бесцеремонно разворотила гусеница бульдозера сапёрной команды. Койн уже сходил на неё посмотреть: поверх обломков лежал уцелевший кусок лица, слепо глядевший в небо. Что он увидит сегодня?

Каллидус развернулся, обводя оценивающим взглядом нервозные шеренги солдат СПО и аристократов в церемониальных одеяниях, которые стояли за ними на блестящих, залитых солнцем ступенях огромного здания. Среди них был и губернатор Никран, который, как и все прочие дагонетцы, ожидал готовый разразиться шторм. Между ними и заградительными барьерами тускло отсвечивала стена силового поля, видимая невооружённым взглядом. Энергетическая плоскость вздымалась ввысь, образуя кордон вокруг точки прибытия. Никран отдал приказы разместить генераторы поля везде вокруг входа в резиденцию – на случай, если бойцы сопротивления попытаются убить его или одного из предателей-аристократов.

Койн презрительно усмехнулся. Сама мысль о том, что эти идиоты мнили себя важными мишенями, была нелепой. В масштабах галактического восстания они, в лучшем случае, относились к категории докучливой мошкары. Тщеславные дураки и узколобые идиоты, с готовностью предоставившие плацдарм опасным мятежникам. Следуя дальше, Каллидус нашёл место, выбранное для него Тариэлем – под защитой высокой декоративной колонны – и подготовился. Отсюда ничто не закрывало вид на плазу. Когда убийство совершится, Койн удостоверится в этом собственными глазами.

Трубы военного оркестра внезапно грянули фанфарами, и вперёд вышел губернатор Никран. Когда он заговорил, его голос усилила бусина вокса у его горла.

– Слава Освободителю! – выкрикнул он. – Слава Воителю! Слава Хорусу!

Собравшаяся толпа откликнулась оглушительным рёвом.

12