Немилосердная

— Проклятье, женщина, чего тебя понесло сюда в таком состоянии?

— Как Джанел? — тут же требовательно спросила мадам Лефу. — Он не ранен?

— С ним все в порядке, — Алексия не стала упоминать, что в данный момент он заперт в подземелье с вампирской королевой.

— Алексия, — мадам Лефу молитвенно сложила руки и широко раскрыла молящие зеленые глаза, — вы понимаете, что у меня не было выбора? Понимаете, что я должна его вернуть? Он все, что у меня есть. А она его украла.

— И вы не пришли ко мне за помощью? Право, Женевьева, вы, наверное, считаете меня никудышной подругой.

— На ее стороне закон.

Алексия схватилась за живот и застонала. Ее обуяло совершенно ошеломляющее ощущение — насущная необходимость начать тужиться.

— И что?

— А вы маджах.

— И поэтому, возможно, нашла бы решение.

— Я ненавижу ее больше всего на свете. Сперва она похитила у меня Анжелику и вот теперь Джанела! Какое право она имела…

— И вашим решением стал дурацкий громадный осьминог? Неужели, Женевьева, вам не пришло в голову, что это несколько чересчур?

— На моей стороне Орден медного осьминога.

— Ох, да что вы говорите! Теперь это становится интересным. В него входят и бывшие члены клуба «Гипокрас»? — Алексия мгновенно отвлеклась от родовой деятельности. — Кстати, да, муженек, я собиралась рассказать тебе об этом. Похоже, на повестке дня у ОМО направленная против сверхъестественных деятельность, — она прервалась на очередной крик. — Должна сказать, это необычайно больно.

Лорд Маккон обратил на изобретательницу взгляд пожелтевших от злобы глаз.

— Довольно. Ей сейчас и без вас есть чем заняться.

Женевьева повнимательнее присмотрелась к Алексии.

— Да, похоже, так оно и есть. Милорд, вам уже доводилось принимать роды?

Граф побледнел настолько, насколько вообще возможно, то есть стал куда белее обычного, при том что в данный момент он держал жену за руку.

— Как-то у меня окотилась кошка, и я принял весь помет.

Француженка кивнула.

— Это не совсем то же самое. Как насчет профессора Лайалла?

Взгляд лорда Маккона стал бешеным.

— Думаю, он в основном по овцам.

Алексия подняла глаза между схватками.

— А вы присутствовали при рождении Джанела?

Француженка кивнула снова:

— Да, но там была и акушерка. Думаю, общие принципы я помню и, конечно, много об этом читала.

Алексия слегка расслабилась. Книги всегда помогали ей почувствовать себя лучше. Тут на нее накатила очередная волна, и она вскрикнула.

Лорд Маккон грозно посмотрел на мадам Лефу.

— Сделайте что-нибудь, чтобы это прекратилось!

Обе женщины не обратили на его реплику никакого внимания.

В дверь вежливо постучали, и мадам Лефу открыла.

Перед входом стоял Флут — спина прямая, на лице нарочитое безразличие.

— Чистая ткань, перевязочные материалы, вода и чай, мадам, — и он протянул изобретательнице все эти необходимые вещи.

— Ах, Флут, спасибо вам, — Женевьева с благодарностью приняла их и после мгновенного размышления пристроила поверх обморочного Биффи, раз уж другого свободного места все равно не было. — Вы что-нибудь посоветуете?

— Мадам, порой даже я ничего не могу предложить.

— Все ясно, Флут, благодарю. Продолжайте доставлять чай.

— Конечно, мадам.

Вот так и вышло, что спустя примерно шесть часов дочь леди Маккон родилась в кабине октомата. При этом присутствовали ее муж, пребывавший без сознания оборотень-денди и французская изобретательница.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ, ИЗ КОТОРОЙ МЫ ВСЕ УЗНАЕМ КОЕ-ЧТО О БЛАГОРАЗУМИИ

Позднее леди Маккон вспоминала этот день как худший в своей жизни. У нее не было ни души, ни романтичности, чтобы рассматривать деторождение как волшебство или духоподъемное событие. На ее взгляд, оно состояло в основном из боли, унижения и хаоса. В самом процессе не обнаружилось ничего интересного или привлекательного. И она твердо заявила мужу, что абсолютно не намерена проходить через такое снова.

Мадам Лефу выступила в роли акушерки. На свой научный лад она неожиданно умело справилась с таким делом. Когда дитя наконец появилось, она показала его Алексии с таким гордым видом, словно сама проделала самую тяжелую часть работы.

— Мать честная, — сказала измученная леди Маккон, — у младенцев всегда такой мерзкий вид?

Мадам Лефу поджала губы и повернула к себе новорожденную, будто раньше разглядела ее недостаточно внимательно.

— Уверяю вас, ее внешность со временем улучшится.

Алексия протянула руки — платье все равно уже погибло — и приняла в свои объятия розовенькое извивающееся существо. Потом подняла глаза на мужа и улыбнулась.

— Говорила же, что будет девочка.

— Чего она не плачет? — посетовал лорд Маккон. — Разве она не должна плакать? Разве не все мальцы плачут?

— Может, немая, — предположила Алексия. — С такими родителями, как мы, это было бы не так плохо.

Лорда Маккона явно в должной мере ужаснуло подобное предположение. Алексия улыбнулась еще шире, придя к замечательному выводу:

— Смотри-ка, я ее не отторгаю. У меня к ней никакого отвращения. Похоже, она человек, а не запредельная. До чего чудесно!

В дверь октомата постучали.