Немилость (ЛП)

М. Дж. Патни

Немилость

(Темное зеркало — 1,5)

Перевод: Kuromiya Ren

Отрывки из дневника Алларда

13 октября 1801 год от рождества Христова

Я обречен.

В любой миг меня вызовут к директору и выгонят из Итона. Это было плохо, хоть я и не хотел быть здесь.

Но мой отец говорил, что наследники герцога Вестовера всегда ходили в Итон, и так и было. (А я все еще жду объяснений, почему Итон зовется «публичной» школой, когда учатся там только мальчики из богатых семей).

Но Итон был лучше, чем я ожидал. Я буду скучать по этому древнему месту и друзьям, которых завел тут.

Если они останутся друзьями после того, как стало известно о моей магии. Я никогда не понимал, почему ребята из класса презирают магию и магов, когда для простых людей магия была даром свыше. Эта ненависть стала еще менее понятной, когда магия обнаружилась у моей кузины Элспет. Элспет не была плохой. Бедняжка была отослана в аббатство Лэкленд.

А теперь бедняжкой стану и я.

Даже система шестерок Итона была не так плоха, как я ожидал. Теория была логичной: оказываясь слугой у старшего ученика, аристократ учился унижению, ведь даже такие должны были знать, как служить. При этом старшие ученики учились управлять и быть в ответе за тех, кто ниже них. Это было будто репетицией наших ролей как хозяев поместья. Я и не знал, что этому нужно учиться, но я учился.

Система приводила к тому, что старшие издевались над младшими, и я был рад, что попал к лорду Смитсону в первый год. Он был самым простым и хорошим из старших, и я скучал, когда он доучился и перешел в Оксфорд, хоть наши пути могли пересечься в палате лордов. Но не теперь. Отец мог отречься от меня, и я не унаследую его герцогство.

Хоть другие старшие были не такими, как Смитсон, они были сносными. Но теперь все изменилось. Новым старшим у меня стал противный Джордж Крикл, и он жесток. Он не только требует, чтобы его шестерки начищали ему туфли, но и пинает нас ими. Теперь я понимал, откуда взялись истории о плохом обращении в Итоне и схожих школах.

Он не осмеливался поднять на меня руку, потому что я подрос за лето. Я стал выше него и был лучше в спорте.

Хоть я слышал от младших мальчишек, что он ужасно обходился с ними, когда рядом никого не было, только этим утром я понял, каким гадким он был. Я проходил мимо его комнаты, когда услышал жуткий приглушенный вопль, как от раненого животного.

Мне стоило уйти? Тогда я не ждал бы исключения. Но я не мог игнорировать такую боль.