Немка. Повесть о незабытой юности

Потом пришел день, когда настала очередь коллектива художественной самодеятельности Степного Кучука показать свою программу. Было воскресенье, немного морозный солнечный предвесенний день. На грузовике привезли нас еще до обеда в Родино, и нас сердечно поприветствовал директор клуба Владимир Цыбинов. Он помогал нам при смене декораций, кулис, давал указания по освещению сцены и пользованию занавеса.

Мы решили провести еще одну репетицию без костюмов. Прогон начался. Зрительный зал был на четверть заполнен. После первого акта пришел Владимир Цыбинов на сцену, я спросила, почему так много зрителей присутствует на репетиции. Он объяснил, что здесь многие из экспертной комиссии, остальные просто из любопытства. Среди присутствующих было много армян. Что касается армян: в 1949 году представители армянского народа, проживавшие не в Армении (будто бы, большинство из них было из Грузии) были насильственным путем переселены в Сибирь. Говорили, что в Родино много армян поселили. Они, так же, как немцы, числились в списках комендатуры. В Кучуке армян не было. Среди них якобы были учителя, врачи, первоклассные повара, парикмахеры, портные, а также музыканты и другие работники искусства.

После второго акта пришел снова Владимир Цыбинов на сцену и сказал мне, что один из армян попросил его „передать молодой, отличной исполнительнице Кручининой, что слово антрепренер произносится с ударением на последнем слоге". Я же, никогда не слышав этого слова ранее, делала ударение на предпоследнем слоге. Мне было страшно стыдно, но я передала этому человеку большое спасибо. И теперь благодарю.

Вечером, за полчаса до представления, зрительный зал был полностью заполнен. Откуда-то еще заносили скамьи и стулья. После второго акта наступила короткая тишина, потом раздались аплодисменты.

Когда я пришла за кулисы, передо мной предстал вдруг незнакомый мужчина, он поклонился, представился как член комиссии по проведению смотра и сказал, что он хотел бы только выразить свой и всех зрителей восторг. Он говорил и говорил, а я не знала, что ответить. Мне хотелось просто убежать.

После представления я неторопливо сложила свои костюмы, я это делала умышленно медленно, надеясь, что публика уже покинет зал. Все наши исполнители уже вышли, только Ваня Власенко, который играл злого Мурова, бывшего любовника и отца сына Кручининой, стоял у двери. „Я тебя буду защищать", – смеясь, сказал он и открыл дверь, обнял меня, как будто мы идем танцевать, и провел меня через толпу в фойе, где уже играла музыка. Все незнакомые лица, только Ольгу с её другом заметила я в толпе, они кивали мне и что-то говорили, но я поняла только слово „завтра". Ваня меня проводил до самой двери Сашиного дома и вернулся в клуб, чтобы проводить свою мать и сестру до дому.

Перед обедом следующего дня я пошла к столовой, где мы должны собраться к отъезду. Издали еще я увидела довольно большое количество людей, стоявших отдельными небольшими группами на улице перед столовой. Они все хотят в Кучук? И я заметила, что все они смотрят в мою сторону. Было чувство, будто я попала в ловушку. Что мне делать? Вчера мне кто-то сказал: „Не веди себя так по-детски". Мне вовсе не хотелось обидеть людей, совсем наоборот, я чувствовала себя виноватой перед ними, и моё сознание говорило: я не достойна этого… это не для меня, я всего только немка… из Мариенталя.

Мужчины постарше снимали шляпы, женщины слегка наклоняли головы и приветствовали, улыбаясь. Это были, по-моему, армяне. Я отвечала им легким кивком.

Были и знакомые лица. Со светящимися глазами, с улыбками на всё лицо они кивали мне. Потом пришла Ольга, мы обнялись и вошли в столовую. И там сидели многие незнакомые люди. Наша театральная группа разместилась за двумя столами, там и мы заняли места. Ольга считала что мы, кучукские, без всякого сомнения, лучшие, и что нам обязательно присудят первое место.

Поэтому нам надо быть готовыми принять участие на краевом смотре художественной самодеятельности в Барнауле. В этот день мне Ольга рассказала, что Павел Братчун женился. „И на ком?" – „На новой учительнице физики". Шок, который меня вынудил над многим задуматься…

Потом нам официально присвоили первое место. Объяснили, что не было, в общем-то, предусмотрено присуждение призов, и только в виде исключения лучшей исполнительнице Лидии Герман присуждается приз. И я получила прекрасную, маслом написанную картину с красивейшими цветами, какие я когда-либо видела, и в необыкновенной раме. На обороте была наклеена этикетка, что эта картина является копией с картины немецкого художника. К сожалению, я забыла имя и годы жизни художника, также забыла я имя русского художника, сделавшего эту копию. Ольга рассказала историю этой картины, каким образом она вообще попала в Родино, будто она была заказана для кого-то, а теперь пожертвована, т. е. принесена в дар мне.