Немка. Повесть о незабытой юности

И теперь я по дороге в Барнаул. Чтобы еще раз сделать безнадёжную попытку? Нет. Может быть, я просто сбегаю от Маниных предупреждений? Нет и нет… Где-то в глубине моего я есть еще одна искорка надежды, которую я не решаюсь выговорить – театр. Многие мои знакомые мне говорили: „Попытайся поступить в театр". Но я мечтала стать преподавателем литературы и языка.

Когда мы прибыли в Камень на Оби, пароход в этот день уже ушел. Ночь я провела у Тони в студенческом общежитии. Билеты на пароход продавались только по прибытии его, и в это же время следовала посадка. На довольно большой площади речного вокзала собралось уже много пассажиров, все с большими узлами, мешками, свёрнутыми в рулоны матрацами и коврами, но и с ящиками. Почти все сидели на своем багаже, сначала рассеянно по всей площади, потом, когда подошел пароход и из небольшого домика речного вокзала вынесли стол, все устремились к этому столу и стали в очередь. Я тоже. Я не могла себе представить, что такое количество людей со всем их багажом может поместиться на таком маленьком кораблике, и боялась, что я на него не попаду. Пришла кассирша с сумкой, двое мужчин уселись с двух сторон от неё. Все, стоявшие впереди меня, держали в одной руке настоящие паспорта и деньги, другой рукой они тянули багаж.

У меня не было паспорта, у меня была от руки написанная на линованном листке бумаги справка, подтверждающая мою личность и разрешение на выезд. Конечно, от НКВД. Мою вчетверо сложенную справку и деньги подала я кассирше, когда подошла моя очередь. Она развернула бумажку и ошеломлённо посмотрела на меня, прочла её, подвинула её одному из мужчин. Тот бросил только коротко взгляд на неё, показал на мои деньги – чтобы я их взяла назад, и резким движением руки указал мне отойти в сторону. Я отступила назад, поставила чемодан и отвернулась. Взгляды всех были устремлены на меня. „Быть спокойной и подождать… И не вешать головы, – внушала я себе. – Я этого хотела, теперь посмотрим, что еще будет". Широко раскрытыми глазами (чтобы не могли выступить слёзы) я смотрела куда-то вдаль и только глотала. Шёпот по очереди, и только одно слово можно понять: немка. Один из мужчин куда-то исчез, само собой разумеется, с моим „документом". Толпа народа уменьшилась с быстротой молнии, пароход был переполнен. Последние два пассажира спешили по узкому переходу на контроль, затем несколько шагов через мостик.

Я отвернулась, чтобы не видеть, как отходит пароход. Прошло 5–10 минут – пароход не двигался. Двое молодых людей из команды парохода стояли возле мостиков и ждали… С парохода раздались громкие выкрики. Мужчина, сидевший еще рядом с кассиршей, встал и подошел к пароходу. Я набралась смелости, подошла к кассирше и спросила, кого ждет пароход. „Тебя", – ответила она. „Меня?" – „Ты можешь еще в туалет сходить, если хочешь. Чемодан можешь здесь оставить". Так приветливо, мне показалось, что она даже улыбнулась. По возвращении я встретила женщину, которую выпустили с парохода, и она шла в туалет. „Из-за тебя мы все ждем уже скоро час". Молча я прошла, взяла свой чемодан и опять стала в стороне. С парохода выпускали всё больше людей – в туалет. У меня не было часов, и я не знала, как долго всё это продолжалось. С моей справкой всё должно быть в порядке. Наверное, дело было в сопровождающей личности. От Кучука до Камня на Оби ею была определенно Тоня. Может, она не сообщила обо мне местному НКВД? Потом пришел тот мужчина еще с двумя другими мужчинами, и все трое вошли в управление речного порта. С парохода опять крики… а время тянулось бесконечно!!!