Немного мечты

 Спектр повернулся лицом к своим пленителям. В его левую ладонь из рукава скользнула маленькая резиновая груша. От нее шел тонкий резиновый шланг в плоскую емкость из прочного стекла, от которого несколько серебряных трубочек были проведены в белый цветок на лацкане.

 Второй карманник контролировал пленника с расстояния в пару метров, а первый приблизился, чтобы обыскать. Никто не хочет неприятных сюрпризов, вроде бритвы в полях шляпы, верно?

 Вот только неприятные сюрпризы уже начались.

 «Беззащитный» пленник несколько раз сжал грушу. Тонкие струи брызнули из цветка в лицо похитителя. Поначалу тот почувствовал прохладу жидкости, но даже не успел удивиться: «Что за глупые шутки?». Потому что в следующее мгновенье серная кислота начала разъедать ему глаза и лицо.

 - ААААА!!!! – завопил он от жуткой боли, падая на колени.

 Спектр, по прежнему со связанными за спиной руками, прыгнул вперед, ко второму похитителю. Взмах длинной ногой – и револьвер отлетел в сторону. Из правого рукава выскользнул острый нож, быстро перерезал веревки и вонзился в живот второго похитителя.

 Раз! Второй! Третий!

 - Я мастер в борьбе шоссо, - холодно произнес Спектр, глядя в глаза того, кто секунду назад считал его жертвой, а себя – охотником.

 Шоссо, борьба ларсийских моряков, в которой все удары наносились ногами. Потому что на качающемся корабле одной рукой нужно за что-то держаться.

 Спектр вынул нож – похититель упал на землю, обливаясь кровью – подошел к облитому кислотой и перерезал ему горло.

 После чего вышел из проулка.

 Заколотый карманник открыл глаза. Он уже почти ничего не видел, понимал, что умирает, но мэлийские преступники не страдали рефлексией и, подобно загнанным в угол крысам, перед смертью не мучились вопросами о смысле жизни и своем месте в ней, а старались отомстить своему убийце.

 Перед смертью, взглянув в глаза тому, кто воткнул в него нож, карманник вспомнил, где видел эти глаза.

 Он под полз к стене, провел рукой по окровавленной груди и начал писать.

* * *

 - «ПО»? - переспросила Кристина.

 Маловероятно, чтобы Эдгар Аллан вдруг возник на улицах Мэлии, чтобы вступиться за убийцу.

 - Кларр узнал этого типа. Он узнал Спектра. Вероятнее всего – одну из его масок. Пытался написать имя… или фамилию… но не смог, - Гримодан залпом выпил еще одну рюмку февера. Как будто это был простой самогон.

 - Не помню ни одного человека, у которого имя или фамилия начинались бы с «По…».

 - Если вдруг встретишь – будь с ним вдвойне осторожнее.

 - Договорились, - Кристина выцедила свою рюмку зеленоватого февера. Горького, как полынь, из которого его делали. Горького, как чувство поражения. И пусть они не проиграли войну, а всего лишь проиграли битву… Но ведь проиграли же! Погибли люди!

 Кристина вздохнула. И почувствовала, что захмелела. Если не сказать – напилась. И…

 Как давно они перебрались на кровать?

 Она посмотрела на Гримодана. В глазах которого горели огни веселья.

 - Кармин… Я не знаю, как тебя звали в твоем, том, мире… Тебе никогда не казалось, что мы с тобой похожи? Я – одинокий, никому не доверяющий, против всего мира, который хочет… ничего хорошего мне этот мир не хочет. Ты – одинокая, никому не доверяющая, против всего мира, от которого тоже не дождешься конфет и шоколада. Может быть, нам суждено быть вместе?

 Его губы прикоснулись к приоткрытым губам Кристины.

Глава 33

- Ага, сейчас. Размечтался.

 Гримодан протянул губы еще чуть вперед, не нашел ими искомого и приоткрыл один глаз.

 Кристина сидела, скрестив руки на груди, со скептическим выражением на лице:

 - Ты и вправду думал, что я поведусь?

 - Ну, попробовать стоило, верно? – заулыбался нимало не смутившийся мошенник.

 - Подставлять губки мальчикам только за то, что они насовали мне за уши фиалок и прочий цветник, я перестала еще на первом курсе института.

 Вообще-то Кристина могла бы припомнить самой себе несколько случаев уже после первого курса, но тогда она была либо очень пьяной (то есть – гораздо пьянее чем сейчас), либо… Ну было и было, что теперь вспоминать-то?

 - Неужели я не заслужил одного маленького поцелуя? – глаза Гримодана могли бы поспорить с глазками Кота из «Шрека», но на печальные глазки Кристина не велась даже сильно пьяной. Поцелуи из жалости - не ее конек, она не мать Тереза… кхм… аналогии, похоже, тоже не её…

 - За что? – прищурилась она.

 - За Спектра.

 - Что-то я его так и не увидела?

 - Но попытка-то была!

 - За запах еды расплачиваются звоном монет.

 - Кстати, я так и не получил аванс…

 - Получил!

 - Нет!

 - А мой изумрудный кулон?

 - Я его честно украл!

 - С моего разрешения! Значит, идет как аванс!

 Они рассмеялись. Гримодан сделал второй заход:

 - И как же мне тогда получить поцелуй прекрасной госпожи?

 - Заслужи.

 - У вас завышенные требования.

 - Тогда укради. Ты вор, в конце концов или кто?

 - Вы сомневаетесь в моих способностях?!

 - Даже и не думала. Иначе предложила бы что-нибудь попроще. Например, свить веревку из песка. Кстати, Гримодан, как ты вообще стал вором и почему твой брат им не стал?

 - Как говорят в Поллене: «Присядьте и послушайте мою длинную и печальную историю…».

* * *