Немного ненависти

Под шелест доспехов и лязг оружия люди развернулись в сторону Орсо, впечатали в землю левые каблуки и с безупречной одновременностью отдали салют. Пять сотен солдат, двигающихся как один человек. Солнце сверкало на их новеньком снаряжении. И это лишь десятая часть его только что собранного экспедиционного корпуса, полностью подготовленного к тому, чтобы отплыть на север и выдать Стуру Сумраку могучий пинок под задницу.

Наверное, Орсо не следовало говорить это самому, но зрелище было весьма вдохновляющее.

Он эффектно отсалютовал им в ответ – это движение было неоднократно отрепетировано перед зеркалом. Орсо должен был признать, что ему нравилось носить военную форму. Это давало ему непривычное ощущение себя человеком действия. К тому же, мундир был так хорошо скроен и жестко накрахмален, что ни один сторонний наблюдатель не заподозрил бы, что в последнее время у него начало отрастать брюшко.

Полковник Форест с широкой улыбкой оглядел солдат. Эта открытая, честная улыбка, казалось, воплощала в себе самые лучшие качества простого подданного Союза: здравомыслие, надежность, лояльность. В нем так и сквозила крепкая крестьянская жилка, с его коренастым телосложением, его бросающимся в глаза шрамом на лице, его пышными седыми усами и поношенной в походах меховой шапкой.

– Лучшее боевое подразделение из всех, что мне доводилось видеть, ваше высочество, – сказал он. – А повидал я немало.

Они решили назваться «Дивизией кронпринца». Ну что ж, Орсо сам позволил им выбрать для себя имя, и не было сомнений, что предложил его Форест. Или, еще вероятнее, настоял на нем. В любом случае, Орсо был чрезвычайно польщен таким комплиментом – возможно, потому, что в кои-то веки чувствовал, будто сделал что-то, хоть какую-то мельчайшую капельку, чтобы его заслужить.

– А ты что думаешь, Хильди? – спросил он.

– Выглядит блестяще, – отозвалась она.

С типичной для нее предприимчивостью она умудрилась раздобыть вышитый мундир мальчишки-барабанщика в пару к своей потрепанной фуражке, и теперь выглядела заправским солдатом. Почему бы и нет? В конце концов, боевого опыта у нее было не меньше, чем у самого Орсо.

– А вы что думаете, Горст? – спросил он.

– Прекрасное подразделение, ваше высочество. Вас можно поздравить.

Орсо с трудом удержался от гримасы. Как бы часто ты ни слышал этот писклявый голос, привыкнуть к нему было невозможно.

– Чепуха. Я ничего не делал, только присутствовал. – А также тратил деньги Савин, раздавал улыбки, и вдобавок отработал первоклассный салют. – Вот кто сделал всю работу: полковник Форест!

– Полковник Форест, мать честная! – пробормотал Танни, качая головой, словно для него была невыносима сама мысль об этом. Желток, как всегда готовый следовать примеру своего вожака, презрительно усмехнулся.

Форест проигнорировал обоих. В том, чтобы игнорировать Танни, как и во многих других вещах, у него, видимо, был немалый опыт.

– Все они уже служили прежде, ваше высочество. Кто-то сражался на Севере. Большинство участвовало в Стирийской кампании. Все, что я сделал – это просто напомнил им, как следует делать свое дело, а ведь в этом и состоит моя работа.

– Работу можно выполнить и кое-как, но вы выполнили свою отлично, черт возьми! Мне повезло иметь вас на своей службе.

И Орсо наградил Фореста своей особой улыбкой – той, которую приберегал для моментов, когда бывал действительно счастлив.

Пока что они составляли очень неплохой союз. Вкладом Фореста были его опыт, здравый смысл, душевность, дисциплина, храбрость, шрамы на лице и, разумеется, великолепные усы. Орсо, со своей стороны, отлично блистал, а также… Н-ну, лицевая растительность у него всегда была жидковата, да и шрамами он похвастаться не мог, так что, честно говоря, кроме блеска у него, пожалуй, ничего и не было. Возможно, так его и назовут будущие историки: «король Орсо Блестящий»… Не удержавшись, он фыркнул от смеха. Пожалуй, его могли назвать и похуже – да зачастую и называли.

– Работа короля заключается не в том, чтобы хорошо делать дела, а в том, чтобы подбирать людей, которые смогут их хорошо сделать для него.

Орсо едва заметно поморщился, услышав нарочито громкую стирийскую речь среди нескольких сотен людей, которые на протяжении последних десяти лет сражались со стирийцами. Причем проигрывали. Он и забыл, что его мать тоже явилась на представление. Она сидела в своем складном кресле в тени переносного пурпурного тента. Ее дамы расположились вокруг нее на траве, словно позолоченная рама, обрамляющая гениальное полотно.

– Кажется, вы едва ли не впечатлены, мама, – сказал Орсо, тоже переключаясь на стирийский, но по крайней мере делая это вполголоса. – Я даже не знал, что в вашем голосе могут звучать такие интонации.

– Глупости, Орсо. Ты достаточно часто слышал, как я бывала впечатлена действиями других людей.

– И верно, – вздохнул он.

– А сам ты едва ли сделал хоть что-то, чем мог бы меня впечатлить, начиная с того возраста, когда перешел на твердую пищу.

Орсо вздохнул еще глубже.

– И это верно, – признал он.

– Будущему королю совершенно незачем драться.