Немного о потерянном времени (СИ)

— Не знаю, что у вас там происходит, Рус. Но Лады твоей с дочерью в Новгороде нет. И давно. Я тут по делам была в их стороне, заскочила там в пару мест. Так вот, ее соседка сказала, что они, как уехали лечиться в Питер, так обратно и ни ногой. Вроде как больше двух недель. Она затрудняется сказать точно. А вот в поликлинике местной были мне не рады, смотрели с подозрением. На меня, представляешь? Я обалдела. Я, на минуточку, «самый располагающий к себе» помощник нотариуса в этом городе, так-то.

— И что?

— А ничего. Документы попросили. Я веником прикинулась, рабочие свои показала. Мне тогда их адрес здешний дали. И телефон. Но он, ты прикинь — стационарный! Так что, увы, сильно помочь не вышло, но я буду туда забегать, мне по пути, оказывается. Вы держитесь, тете Рите с дядей Владом привет.

Ясен день, после этого я ничего путного уже не мог запомнить. Написал бате. Дернул всю «старую гвардию» — а ну как у нас в районе школы чего слышно?

Квартиру убрал на нервяке, жрачки наготовил. Даже бро удалось накормить и внезапно с ним окружайку гребаную сделать. Мать вашу, родовое древо ваяли. Бл*, перематерился весь, но зато Ник наш ничем не хуже одноклассников будет. Он даже решил, что в школу готов сходить — предъявить.

Такие дела.

А потом Марк позвонил. Сказал, что забежит.

Притащил с собой Гоху — сделать с Ником русский и чтение. Хвала им. Я в те дебри не суюсь. Такая жесть. Как она будет с ним учить стихи я не вкуриваю. Там натурально трэш по памяти. А с воспроизведением еще хуже. Мат через слово, чисто Шнур молодой.

А мы в это время с Марком закрылись на кухне, от греха.

Ну и новости же.

Марк покрутился между холодильником и сервантом с хрусталем. Налил нам чаю и жмякнул туда из маминой бутылочки с бальзамом. По пять капель, натурально.

Тут только дебил не насторожится.

А потом.

Ну вот.

— Бенедикт избил Ладу.

Мне показалось, у меня в груди фугас рванул.

— Как? Когда? Откуда ты? — прохрипел только.

— Давно. Примерно, выходит, где-то после вашей встречи. Полдвора свидетелей, участковый тоже. Вроде менты даже дело завели. А Ладу с дочерью из двора «Скорая» увезла.

Похолодело у меня все — от пяток до башки пустой.

— Куда увезла? Где она сейчас?

— Тихо, бро. Спокойно. Тут не в курсе, да и это случайно узнал — мать в магазине встретила нашу химичку, — Марк скривился.

Горгона была та еще дама с приветом. Мозги мои еще варили, поэтому я усомнился в достоверности информации:

— Эта старая ведьма Ладу терпеть не могла, а Бенедикта обожала.

Бро пожал плечами:

— Тем не менее, вот тебе новости. Химичка, кстати, с Бенедиктом в одном дворе живет, так что из первых рук.

— Бл*, ни матери, ни бати — куда бежать, кому звонить? — из груди рвется сип, хрип и паника.

— Никуда не бежать, — Марк спокоен, зараза. Бесит. — Это было не сейчас. Точно один день погоды не сделает. Мы завтра на полигон. А там и с нач.курса можно переговорить, да, может, сейчас давай Гоху зарядим — пусть нового отца своего спросит. Не просто же так он не последний мент в нашем городе?

Выдыхаю. Паника здесь, но мозг не туманит.

— Короче, так: ты говоришь с Гохой, я напишу родителям. По отдельности. И куратору. А завтра после смотрин и к нач.курса подкачу. Бл*, да как он посмел, тварь? — Бенедикта я найду, а после этого — никто.

Бро мрачен и полон яда:

— А вот такое он дерьмо. Домашнее насилие оно сука тихое. И с фасада все прилично. Бенедикт же заслуженный педагог, бл*. Козлина.

Не удержался, в ночи написал куратору и нач.курса.

Родителей поберег.

Глава 41

Лада

В тишине и умиротворении, что царили в Центре, жизнь текла неспешно и сонно. Терапия благотворно влияла на Лизу, так же как и доброжелательно настроенный персонал, и любопытствующие малыши, что прибегали и приползали к ее манежу со всех сторон. Дочь реже плакала, стала улыбаться, спала чаще и дольше.

Такой период у нас в жизни с ней был впервые.

Регулярные посещения психолога и консультации юриста внушали мне оптимизм и позволяли рисовать будущее не сплошь чёрной и серой красками. Сердце все еще кровоточило и болело от того, как я бездарно профукала столько лет, а главное — упустила единственного, самого-самого мужчину, к которому тянулась душа с первой встречи.

Но, что имеем, с тем и живем. Прочь сожаления и пустые теперь слезы. Антонина говорит, что дело с квартирой успешно движется, и, вероятно, в ноябре будут деньги.

А пока я провожаю октябрьские дни сидя в парке, что разбит вокруг здания центра. У высохших фонтанов в вечерней тиши думается хорошо. Поэтому я обстоятельно и не спеша составляю подробный план с вариациями. На будущее.

Мозги очень хорошо прочищает работа.

Днём я занимаюсь историей, русским и литературой с ребятами, которые с матерями живут в центре, а по вечерам болтаю о своем давнем опыте в репетиторстве и волонтерстве с ночными дежурными.

Жизнь есть за пределами того мирка, где я провела десяток лет. И я тоже могу найти себе в этой жизни место.

И да, препараты свои я принимаю и с психиатром созваниваюсь. И нет, мне не стыдно за это лечение.

Очень неожиданным для успокоившейся меня оказывается звонок Севы.