Немного о потерянном времени (СИ)

— Я рада, что все сложилось вполне удачно.

— Понимаю, как Вам вся эта ситуация неприятна, что Вы для сына желали другого, — вздохнув, Лада взглянула на меня усталыми глазами, полными страха и слез.

Вот что с ней делать? Я ни разу ничего плохого ей не сказала, никогда и ни в чем не обвиняла. Пресвятые Просветители, вот что там, в голове, а?

— Лада, я всегда хотела для своих детей одного — счастья. Так уж вышло, мой старший сын решил, что его счастье — Вы. Мне кажется, он за свой выбор отстрадал достаточно. Поэтому сейчас я больше всего хотела бы узнать — а сами-то Вы что думаете?

Ух ты, встрепенулась, глаза безумные, горят:

— Я его люблю. Всегда любила, но не могла признаться даже себе — он же младше, он же мой ученик. Это же абсолютно недопустимо.

Кирилл и Мефодий, дайте мне терпения. Или хотя бы красного сухого.

— Лада, врать себе — последнее дело. Рада, что вы все же с чувствами разобрались. Он давно не Ваш ученик, разница в возрасте — это просто цифра. Мне бы хотелось, чтобы вы наконец-то были уже счастливы.

М-да, к такому жизнь меня не готовила: моя потенциальная невестка с рыданиями бросилась мне в ноги.

Твою молекулу.

Поднять ее мне не удастся.

Ладно, опускаюсь на ковер рядом, обнимаю плачущую Ладу, глажу по волосам.

Вместо того чтобы перестать, истерика заходит на новый круг.

Да-а-а. Ситуация.

Мой прекрасный супруг появляется вовремя, оценивает обстановку и исчезает. Через минуту в дверях возникает паникующий Рус. За его спиной маячит Влад.

Это они Ника с Лизой оставили? Гении, ёжки-плошки.

С Айкой или Селой наш Никитос справляется, но и девчонки большие уже, с ними договориться можно. А тут мелкий чудо-пупс!

Только Рус подхватил свою радость на руки и думал свалить, как Лада внезапно успокоилась.

Ну, и хвала Пресвятым Просветителям. Жестами пригласила всех к столу. И к чаю.

Вечер пятницы определенно удался.

Суббота тоже шла вполне ничего себе ровно до того момента, пока у ворот не припарковался черный «Ланд-Крузер Прадо». И угадать понтореза за рулем нетрудно. Достаточно было просто на Влада взглянуть.

С появлением в гостях Степана Тимофеевича напряжения в воздухе добавилось.

Настолько, что пару часов промаявшись в потрескивающей от взглядов и намеков атмосфере, Ник выудил из сарая Айкину коляску, протер влажными салфетками, устроил в ней Лизу, и укатил гулять по дорожкам поселка.

Рус тут же подхватил на руки Ладу и утопал по лестнице на второй этаж.

Сыновья мои мудро отступили. Это не их разборка.

А я отправилась накрывать чай.

Потому что она и не моя тоже.

Прикидывала планы на завтра — послезавтра, да и вообще на грядущую неделю. Все, наотдыхалась я, там уже конец декабря с сессией не за горами. Пора входить в рабочий режим.

Звонок Лей оказался сюрпризом. Вернувшись в цивилизацию из вигвама, я отписалась в ведьмачьем чате, да и срочных вопросов вроде не было.

— Короче, Мудрая Сова, дела хреновые. Бенедикта вашего выпустили под подписку. Как там вышло, не знаю. Мой прохлопал, был на выезде.

— Охр… — вашу же молекулу!

Вот ведь скользкий тип. Или это те самые отцовские связи сработали, о которых Рус говорил. Не восприняли мои мужчины их всерьез. А зря.

— Да, так что ты там Русику скажи, чтоб за своим трофеем следил, — Лейла в историях подопечных родного Центра наслушалась всякого такого, поэтому сразу предполагает в людях худшее.

И я не могу сказать, что она так уж часто ошибается.

— Поняла тебя. Если будут новости — пусть твой муж сразу моему звонит, — с радостью предоставлю Владу возможность отвлечься от одной родни, посвятив время проблемам другой. В конце концов, за язык его никто не тянул.

Лей оживилась:

— О, это дело! И чего мы вечно лезем, а?

— Привычка все на себе тянуть. Давно пора перестать, но мы же без горящих изб никак, — грустно замечаю, выставляя на стол мясную и сырную тарелки.

Пусть едят, никогда еще на моей памяти мужчины печеньем и орехами не наедались.

— Договорились. До созвона, держитесь там, — и Лейла исчезает.

Это она еще не знает, что у нас тут еще один гость нарисовался.

Сквозь окна веранды вижу, как мой муж что-то эмоционально жестами поясняет своему армейскому другу. Тот в ответ смеется. Влад, судя по всему, скрипит зубами.

Вот Степан что-то говорит, выставляя вперед кулак, и все разрешается мирно, ибо муж ухмыляется и стукает по нему своим в ответ. Они кивают друг другу и удаляются за угол дома.

Такой цирк, с одной стороны, с другой — от этого товарища у нас столько напряжения и недовольства в семье. Но мужская, проверенная годами, огнем, водой и медными трубами дружба — святое. Женщине туда лучше не лезть.

Хорошо бы этого кадра чем-нибудь занять, раз выгнать вежливо не получается. Но чем?

Некоторое время спустя, глядя на мужчин, отказавшихся от чая и дружно потягивающих черный кофе, кручу в голове варианты нейтрализации Степана Тимофеевича.

Самой под танки категорически не хочется, да и опасно.

И муж нервный, и мне неприятно.

Осеняет меня, естественно, внезапно. Когда я вижу Ника, вкатывающего коляску во двор.

На ужин за столом собирается вся компания.