Немного о потерянном времени (СИ)

Ну, это же…

— Я не знаю. Не понимаю, как такое возможно.

— Все просто, маленькая. Ты — моя. Расслабься, живи, научись получать удовольствие от этого процесса.

И я окончательно теряюсь под ворохом своих мыслей и воспоминаний.

Никогда. Никогда в жизни у меня не было возможности научиться получать удовольствие с тех пор, как умерла бабушка. А тогда мне было десять, и все удовольствия, которым я научилась — простые. Вкусная еда, чистая квартира и постель, яркие цветы в палисаднике, новое, только что сшитое платье.

Судя по тому, как блестят глаза любимого, он намерен срочно восполнить мои пробелы в образовании.

И я понимаю, что я не только не против.

Нет.

Я очень хочу и жду.

Мечтаю научиться у него получать удовольствие. А в том, что он способен мне его подарить, я не сомневаюсь ни капли.

Его сильные, крепкие объятья никогда не были клеткой, только надежной защитой.

Его поцелуи всегда приносят мне столько жара, непонятных желаний и стремлений. Теряюсь в них. Даже не представляю, что со мной произойдет, когда мы все же окажемся в одной постели и без свидетелей.

Возможно, я умру от счастья.

И пусть.

Мои драгоценные!

С наступающим праздником!

Рада, что мы с вами едины в любви к чтению:)

На выходные я уезжаю с семьей в вояж по Земле Русской, поэтому продолжение будет во вторник 07.11.2023 в 6–00 по Москве.

Дальше: 09.11.2023 — последняя драматическая глава ТРЕТЬЕЙ части.

И заключительная ЧЕТВЕРТАЯ часть «Вечная весна» стартует в пятницу 10.11.2023

Глава 56

Руслан

«Охренеть, я счастливчик!» — это основная мысль, что мечется в пустой от восторга башке в последнее время.

Полвторого ночи, а я смотрю на то, как «трудное счастье мое спит у меня на плече». Глаз не отвести. Какая же она невероятная. Нежная, теплая, добрая, внимательная, ответственная, красивая. Но при этом очень и очень сильная.

Девочку мою все время хочется носить на руках, баловать, заворачивать в плед (я специально купил ей мягкий плюшевый), кормить вкусняшками. И целовать.

Целовать особенно.

Больше ничего, кроме объятий, сна в обнимку и нежности нам пока недоступно. Обстановка бл* не располагает. У меня от усилий сдержаться уже искры из глаз вот-вот посыплются сука.

Но скоро все изменится, и меня иногда реально пугают мои планы. Потому что мою маленькую я готов просто затра*ть, а нужно медленно и нежно любить, осторожно ласкать приручая. Кажется, это невыполнимая задача.

Приехал навестить своих. Как же классно — в любой момент иметь возможность явиться к тем, кто всегда тебе искренне рад.

Обсудив с отцом задачи для адвокатов, вопрос с жильцами Мироновской квартиры и мой безумный план самореализации в первом приближении, с удовольствием поужинал с семьей.

Глядел на то, как папа Влад выбирает маме креветки из своей пасты, заботливо подливает чай и приносит сладости, едва она успевает бросить взгляд на буфет. И впервые не завидовал, а предвкушал.

У меня все вот это вот счастье тоже есть.

Пусть пока скромное, но оно есть.

Мое. Невероятное. Невозможное.

Лада с Лизой прекрасно впишутся в компанию моих самых близких, я думаю.

Ну, если мама поможет. А она поможет, это же мама.

— Русик, милый, ты с Ладой там не жести и не спеши, хорошо? — матушка ухватила меня за рукав уже на выходе.

Смотрит с легкой улыбкой, но требовательно, как в детстве, когда я чего-то очень хотел получить и бывает, ломал по неосторожности.

— Я понимаю, мам. Не волнуйся, я не буду спешить. У нас теперь есть все время мира. Она уже моя.

Крепко обнимаю и целую в макушку женщину, что подарила мне настоящую жизнь, полную красок, эмоций, смысла.

Мама всегда все понимает. И знает.

В очередной раз в этом убедился, когда привез из больницы паникующую Ладу с дочерью на дачу. Как и предсказывала моя многомудрая родительница, Лизе все понравилось сразу: и люди, и обстановка, и место. А вот Лада сначала впала в ступор, а после упорно старалась слиться с тенями.

Урода Бенедикта удавить хотелось нестерпимо, но отец был категоричен:

— Грохнешь это дерьмо, так, мало того, что запачкаешься, так еще и отвечать будешь, как за человека.

Не знаю, может, все же с Степаном Тимофеевичем, не к ночи он будь помянут, перетереть? Хотя Ник на прогулке у озера вскользь заметил:

— Мутный мужик. Бате всякий бред втирал, а мать будто бы с собой забрать хотел.

Да нет, он ее, походу, просто хотел, и это проблема.

Не наша, а отца. Но мы тоже проследим, бл*.

— Ну, тут ты перегнул, пожалуй. Но в целом тип он не самый приятный.

— Я его, конечно, угостил там, — с хитрой усмешкой добавляет младший, — кое-что из запасов Айкиного отца у меня случайно завалялось. Вон его сколько времени нет? Вот бы и дальше так было.

Хорошо бы, но не с нашим счастьем ёпрст.