Немного о себе

Когда молодая американка (я говорю о рядовых этой благородной армии) однажды выходит замуж, все удовольствия для нее кончаются, и тут уж ничего не поделаешь. Что было, то было. Время, отведенное для развлечений, может длиться пять, семь, даже десять лет в зависимости от обстоятельств. Она с поразительной быстротой отрекается от общества, и уж никто не видит ее иначе, как вместе с мужем. Королева умерла или занята семьей. Обыкновенная домашняя работа (кажется, как и везде) старит американку. Правда, ей «помогает» какая-ни-будь ирландка или негритянка. Это не совсем честно по отношению к хозяйке, ведь она выполняет три четверти домашней работы сама, потому что в этом нудном, изматывающем нервы деле приходящая прислуга — одна морока.

О, где бы вы ни встретились с американцем, отнеситесь к нему доброжелательно. Пригласите его в клуб, и он займет вас разговорами до утра. Угостите его красным испанским вином и лучшей бараниной. Я никогда не смогу отплатить ему за хлеб-соль. Умоляю вас вернуть мой долг по частям любому представителю этой нации. Запишите все на мой счет до тех пор, пока наши пути не пересекутся вновь. Американец пьет такую же воду со льдом, но ему не по вкусу наши сигары.

Как же завершить мой рассказ? Интересно ли вам услышать о пикниках под сенью душных, словно застывших, лесов, нависающих над Мононгахилой; о дурацких двухместных колясках, которые застревают в кустах ежевики, едва не опрокидываясь; о прогулках вниз по реке на лодках под лучами раскаленного солнца, по реке, которая совсем недавно выбрасывала к ногам потрясенных жителей Масквеша трупы джонстаунской трагедии [361]? Я видел только одного человека, который пережил катастрофу. Он был священником. За одну кошмарную ночь его дом, церковь, прихожане, жена и дети исчезли с лица земли. Он уже не занимался ничем, но Господь Бог был милостив к нему. Священник сидел на солнцепеке и слабо улыбался. Его бедное, затуманенное сознание подсказывало: что-то произошло. Он не сознавал, что же именно, но одно было бесспорно: что-то все-таки случилось. Оставалось только молиться, чтобы свет сознания больше никогда не снизошел на него.

Но моя память сохранила и другие картины: огромный промышленный город (на триста тысяч душ), который освещался и обогревался природным газом, и просторная долина, полная огнедышащих труб, не отравляющих чистое небо гирляндами дыма; сам Масквеш, освещаемый той же таинственной силой, — на углах его улиц денно и нощно ревут языки газового пламени; флот плоскодонных угольных барж, влекомых на буксире, которые непрерывным потоком движутся вниз по реке в Сент-Луис; фабрики, которые гнездятся в лесах и производят все существующие на земле рукоятки для топоров и лопат; наконец, странная, всеми забытая немецкая община — Братство Вечной Разлуки, основанное в те годы, когда штат был молод, а земля дешева. Обшина вымирает, потому что ее членам запрещено вступать в брак, а рекруты очень немногочисленны. Рост цен на землю почти задушил этих несчастных стариков наплывом богатства, которого они не желали вовсе. Они живут в крохотной деревеньке, застроенной голландскими домиками, которые развернуты дверями прочь от дороги. По сравнению с безмолвием, которое царит в этой деревеньке, монастырская тишина Масквеша — настоящий разгул метрополии. И здесь, среди этих цветов, тоже кроется история любви. Повесть о ней заняла семьдесят долгих лет и рассказывает о брате и сестре, которые любили друг друга, но свой долг перед братством почитали превыше всего. Так они жили и продолжают жить, встречаясь ежедневно, пребывая в вечной разлуке. Их по-детски невинные лица уже не выражают волнения. Для непосвященных эти верные сердца — обыкновенные глубокие старики в нелепой одежде. Но они любят друг друга, и это заставляет вспомнить мальчишек и девчонок Масквеша.

Да, эти отличные ребята, конечно, выпускники Йеля (здесь не следует вспоминать о Гарварде), но тем не менее вполне умелые в деле: на бирже, в бурении нефтяных скважин, продаже всего на свете, что только может переходить от одного грешника к другому. Это искушенные также и в бейсболе парни с квадратными подбородками и крутыми плечами, открытым взглядом. Впрочем, они совсем не против эпизодических развлечений и легких оргий. Да, из них получатся добрые граждане и хозяева земли, а время от времени они будут жениться на той или иной обладательнице белого муслинового платья.

В этом мире существуют вещи похуже, чем быть одним из парней Масквеша.

Глава 36

Интервью с Марком Твеном