Немного правды о мужчинах, или У меня есть я и мы справимся

– Она была хорошая?

– А разве мама может быть плохая? Это же мама. Плоть и кровь. Она необыкновенная. Я столько не успела ей сказать. Мне так стыдно за то, что при жизни не всегда хорошо себя вела и принесла ей много боли. Только после того, как её не стало, я поняла, как здорово, когда она была рядом. Какое счастье слушать её голос, чувствовать её запах. Конечно, я давно уже взрослый человек, но мне так хочется произнести: «Мама». Всегда думаю, что бы она сказала в той или иной ситуации, что бы сделала… Она была самая понимающая на свете. Очень долго болела, а однажды призналась, что боится умирать. Я тогда не знала, чем ей помочь и что делать. Когда её не стало, казалось, мир разбился вдребезги, как зеркала. Незаживающая душевная рана, от которой хочется кричать, биться об стенку. Время лечит, но порой эта рана кровоточит и не даёт покоя. Я очень скучаю по маме. Так не хватает наших душевных разговоров… Как мы с ней смеялись, как вкусно она меня кормила. Когда её не стало, я постоянно смотрела на входную дверь, всё ждала её. Мне казалось, вот сейчас дверь откроется… Знаешь, я так завидовала людям, которые говорят: «Я поехал к родителям». У меня до сих пор состояние потерянного ребёнка, не могу от этого избавиться. Очень тяжело без неё. Так хочется к ней прижаться. Так хочется, чтобы меня назвали доченькой…

– А хочешь, прямо завтра поедем к ней на кладбище?

– Правда? Очень хочу!

– Я тоже хочу с ней познакомиться. Очень жаль, что мы не познакомились, пока она была жива, но пусть хотя бы так…

– Дань, ты не думай об этом. Мама ТАМ всё слышит. Я когда к ней прихожу, всегда ей всё рассказываю, и про удачи, и про неудачи. Только не думай, что я сумасшедшая. На могиле её фотография. Так вот, когда я рассказываю о хорошем, она улыбается, а когда о плохом, уголки губ опускаются вниз. Она грустит… Не хочется её расстраивать, но я привыкла рассказывать ей всё. Уж так сложились наши отношения, что у меня от мамы секретов нет. Так что она тебя увидит, почти как вживую. И ещё. Можно обратиться к тебе с просьбой?

– Говори.

– Мы же в ресторане столько сирени оставили, которую принесла твоя охрана. А можно всю эту сирень собрать и усыпать ею могилку мамы? Она так сильно её любила, как и я. У нас дома всегда стояла сирень… Это запах счастья…

– Конечно, Машенька, не вопрос, – поцеловал меня в макушку Данька.

Лёжа на траве, мы смотрели на звёзды. Как только падала звезда, пытались загадать желание.

– Я загадал, чтобы мы всю жизнь были вместе, – прошептал мне на ухо Даня. – Я завтра скажу об этом твоей маме. Пусть она не переживает. Всё будет хорошо. О тебе есть кому позаботиться. Я дам ей клятву, что никогда тебя не оставлю, что в этой жизни больше ты не одна, нас теперь двое.

– Данька, это очень серьёзные слова…

– А я разве похож на несерьёзного мужчину?

От этих воспоминаний на моих глазах выступили слёзы, и опять запахло сиренью…

– Приехали. Платить есть чем? – поинтересовался чернокожий таксист.

Я тут же открыла глаза.

– Если я села в такси, значит, есть.

– Не факт. Знаешь, сколько я вас таких видел, которые садились в такси, а когда приезжали, бежали, как ошалевшие. Но я многих догонял. Так что…

Не дав таксисту договорить, я протянула ему сто евро и стала ждать сдачу. Получив сдачу, вышла из такси и, не обращая внимания на взгляд таксиста, который явно недоумевал оттого, что я босиком, пошла в подъезд Робина. Дверь мне никто не открыл. Оно и понятно. Робин в институте. Я села на пол под его дверью, поджала под себя ноги и принялась ждать. Проходящие мимо соседи смотрели на меня с особой подозрительностью и шептались.

Робин пришёл ровно в восемнадцать тридцать и, не веря своим глазам, чуть не расплакался от счастья. Не придумав ничего лучше, сел рядом со мной на пол.

– Маша, господи, я верил, я ждал, молился… Каждый вечер прибегал с работы именно в то время, на которое мы с тобой договорились. Я знал, ты когда-нибудь придёшь. Я взял кредит. И взял, на всякий случай, характеристику. Это если ты захочешь хранить свои деньги у меня, чтобы не делиться с сутенёром. Тут все поставили свои подписи. Был учёный совет. Посмотри, что про меня написали…

Робин взволнованно полез в карман, трясущимися руками достал какую-то бумагу и протянул мне.

– Что это?

– Моя характеристика из института. Я же обещал. Я попросил созвать внеочередной учёный совет по этому случаю…

Я подняла глаза на Робина и улыбнулась устало.

– Робин, какая характеристика? Что ты несёшь? Зачем она мне?

– Чтобы все деньги оставлять себе и не делиться с сутенёром, – взволнованно пояснил Робин.

– Сутенёра больше нет.

– Ой, как хорошо, – обрадовался Робин и нервно засунул характеристику обратно в карман.

– Я его убила сегодня.

– Что сделала? – заметно вспотел Робин и вытер выступивший на лбу пот рукавом своей белоснежной рубашки.

– Убила из его же оружия. Там, в машине, на набережной. Выстрелила в грудь и приехала к тебе.