Немного правды о мужчинах, или У меня есть я и мы справимся

– Почему у тебя нет паспорта? – поправил очки Квентин.

– Украли. Вытащили из сумки.

– Ладно, паспорт – полбеды, – сказал Квентин. – Его можно восстановить. Пойдёшь в российское посольство, возьмёшь справку.

– А она никуда не собирается уезжать, – не на шутку испугался Робин.

– Да это я так. На всякий случай сказал. В больницу, по моим связям, мы можем положить её и без паспорта. Но справку из посольства нужно всё равно получить. Надо же удостоверить её личность и для больницы тоже.

Я лежала, не шевелясь от волнения, и думала о том, что лучше не соваться в посольство, потому что неизвестно, что меня ждёт. Я убила человека. Возможно, меня кто-то видел. Быть может, моя фотография уже есть в розыске. Да и Макс столько людей поубивал. Я же всегда была рядом. Ограбление ювелирной лавки… Много всего…

– А может быть, домашний стационар, – взмолился Робин.

– Я не могу брать на себя такую ответственность.

– Квентон, ради меня…

Через несколько минут я уже лежала под капельницей с туго перевязанными рёбрами и смотрела, как Робин и Квентон играют в нарды.

– Я всё же настаиваю на больнице, – твердил Квентин.

– А я на домашнем стационаре, – отзывалась я.

– Нельзя так играть со своим здоровьем. Если ты не умерла, это ещё ничего не значит. Можно остаться калекой.

– Мне не страшно, потому что Робин будет любить меня любой. Робин, ты будешь меня любить, если я останусь калекой?

– Конечно, буду, – спешно закивал тот.

– Ну, ребята, вы даёте. А ты, Робин, тихушник. Даже не сказал, что у тебя есть девушка.

– Счастье любит тишину, – заметил Робин. – Оно не любит огласки.

С этого дня у меня начался домашний стационар. Робин вставал в пять тридцать утра, готовил мне завтрак, затем убегал к ученикам. Я смотрела телевизор, лёжа в кровати, или читала книги. У Робина была огромная библиотека. Когда у него случался перерыв между лекциями, он мчался ко мне, кормил меня обедом и выглядел невероятно счастливым. Он действительно был счастлив только от одной мысли, что я лежу в его квартире. Потом он вновь убегал на лекции, а когда возвращался домой, к нам приходил Квентон, после своего рабочего дня. Он внимательно меня осматривал и ставил капельницы.

Робин исправно приносил мне в кровать сто пятьдесят евро, которые я складывала в прикроватную тумбочку. Никакого секса, естественно, у нас не было, но Робина это не волновало. Однажды, когда почувствовала себя гораздо лучше, я предложила ему минет, но от одной этой мысли он раскраснелся, как варёный рак, и попытался меня пристыдить.

– Маша, у тебя трещина в скуле. Всё в гематомах. Как подобные мысли могут приходить тебе в голову?

– Просто ты мне платишь, а я деньги не отрабатываю.

– Для меня счастье, что ты лежишь в моей квартире, и я могу о тебе заботиться.

– Прости, – чуть слышно произнесла я и ощутила, как из глаз потекли слёзы.

– Маша, не плачь. Ты мне ничего не должна. Это я тебе должен. Я ЖЕ МУЖЧИНА. Не могу видеть, как ты плачешь.

– Я впервые в жизни подумала… как хорошо, что умерла мама.

– Маша, что ты говоришь? Сегодня, наверное, день нехороший. Погода меняется. Собирается дождь. У тебя тело, скорее всего, ноет. Ты очень добрая и хорошая. И я знаю, что ты очень сильно любила свою маму.

– Хорошо, что она умерла, – пробормотала я. – Она не увидела, какой я стала, в какое чудовище превратилась, и как покалечила меня сука-жизнь. Как хорошо, что она запомнила меня другой: самой лучшей и порядочной доченькой на свете…

Глава 23

Чтобы я не скучала, Робин дал мне свой ноутбук. Не веря своему счастью, я залезла в интернет и написала своей подруге детства Катьке. Отправив письмо, вдруг вспомнила слова Макса о том, что, по большому счёту, писать и звонить мне некому. А ведь он прав. Когда потеряла семью, я потеряла всех так называемых друзей, которые тёрлись со мной только из расчета быть поближе к кормушке.

Когда Катька ответила, я закричала от радости на всю квартиру, подпрыгнула и тут же взвыла от боли – прихватили рёбра. Благо, в эту минуту я была одна.

– Машка, ты почему столько времени не давала о себе знать? – писала мне Катька.

– Пока привыкла к новому месту. Пока освоилась. Другая страна, другой город…

– Как там Америка?

– Да стоит она, куда денется.

– Красивая, наверное, охренеть!

– Катька, что-то не хочется на эту тему…

– Ты там с Максом? – не обратила внимания на мои слова Катька.

– Нет. Мы расстались.

– Как же он мне не понравился. Быстро нас с тобой друг от друга изолировал. Мне кажется, он твою квартирку продал. Там вообще мутная история. Я попыталась поговорить с теми, кто сейчас в ней живёт, так они сказали, что это уже третья перепродажа. Короче, так следы замели, так всё технично сделали, не подкопаешься. Я на сто пятьдесят процентов уверена: это козлина Макс её увёл, пока ты была в таком состоянии. Ты деньги за квартиру видела?

– Да ничего я не видела.

– Я так и думала.

– Чёрт с ней, с квартирой. Лучше скажи, ты Данилу встречала? Как мои дети?