Немного удачи

Артур Мэннинг ехал из Рапид-Сити, Южная Дакота, в Бетезду, Мэриленд. Приехать туда он должен был пятнадцатого октября. Сегодня было тринадцатое. Лиллиан сидела на кровати в по-прежнему розовой спальне и смотрела на картинки, которые никогда не меняла: алфавит, выцветшее фото Мэри Элизабет в белой рамке, изображение лилий. Коврик, который сделала ее бабушка. Силуэты фермера, его жены, их коровы, лошади, свиньи, ягненка, кролика, белки, лисы и птицы. Что бы взять с собой? Почему ее так прельстило, что Артур не стал вставать на колени или дарить ей кольцо, а просто положил подбородок ей на макушку и сказал:

– Я весь твой, дорогая Лили, Лили Дамита, Лили Понс[82], Лили Лэнгдон. Я говорил, что больше никогда не женюсь, но я должен, если ты пойдешь за меня.

– Ты был женат, Артур?

Потом он усадил ее на скамейку с видом на парк и сказал:

– Лили Лэнгдон, я был женат два года, и моя жена забеременела, а когда она была на девятом месяце, у нее вдруг началась острая боль в спине. Я уехал в командировку, а она родом из Алабамы, и у нее не было друзей в Бетезде, поэтому она не стала никому звонить. Когда я вернулся, у нее уже два дня шла кровь. Она умерла сразу, как только я привез ее в больницу. Ребенок умер еще раньше.

– Отчего это произошло? – спросила Лиллиан.

Она знала, что спрашивает об этом, чтобы дать себе время обдумать, как грустно то, о чем он рассказывает. Он не отводил взгляд. Она сглотнула комок в горле.

– Мне сказали, отслойка плаценты, – ответил он и взял ее лицо в ладони. – Брак может быть ужасной вещью, поэтому я делаю тебе предложение в отчаянии.

Лиллиан подсунула руку под руку Артура и положила голову ему на грудь. Оба восприняли это как положительный ответ.

Сидя на кровати и осматриваясь, Лиллиан подумала, что его несчастье впечатлило их обоих, а значит, он ей прекрасно подходит. По правде говоря, она не думала, что он не понравится Розанне или что Уолтер устроит скандал. Но она не хотела его ни с кем делить. Поэтому, отыскав бумажный мешок, она упаковала кое-какие вещи: два бюстгальтера и несколько пар трусов, дополнительную сорочку и белую батистовую блузку, которую недавно купила. Саржевую расклешенную юбку, которую сшила для нее Розанна. Ничего розового она с собой не брала, что показалось ей забавным. Потом она открыла ящик сундука и вытащила накопленные деньги и золотое перышко, завернутые вместе в папиросную бумагу. Это она сунула в сложенную юбку. Наверх положила кое-какую косметику: пудреница хранилась в сумочке, но она выбрала два тюбика помады, тональный крем, который только что начала, и тушь. Еще расческу из свиной щетины. Сложив сумку, она спрятала ее под кровать. К десяти ничего не подозревающий Джоуи отвезет ее в аптеку, и они с Артуром уедут прямо оттуда. Она уже написала записку маме и папе. Она положит ее под подушку, а кровать застилать не станет. Мама прибежит в комнату, рассердится из-за того, что Лиллиан не убрала кровать, и найдет записку. А дальше – кто знает? От одной мысли об этом у Лиллиан по коже пробежали настоящие мурашки.

1946

Лиллиан не сказала бы, что хорошо знает Артура, но об этом она думала только тогда, когда его не было рядом. В течение дня она пыталась радоваться своей квартире в высоком кирпичном здании с белой отделкой, напоминавшей ей о школе, и коротким прогулкам по кварталу. У нее была маленькая, но теплая ванная, регулярная подача горячей воды и глубокая, удобная ванна. У нее была газовая плита, и каждый раз, когда она проверяла горелку, огонек все еще горел. Неподалеку был парк, граничивший с психиатрический лечебницей, но Лиллиан предпочитала узкие петляющие улочки и иногда ездила на трамвае гулять по районам. Больше всего ей нравились Джорджтаун и Вудли-Парк. Она любила ходить за покупками в супермаркет «Гигант», и ей особенно нравились хлопья «Чириос». После почти двадцати лет овсянки эти хлопья постоянно доставляли ей удовольствие.

Осенью она осмотрела самые разные достопримечательности в округе, сначала с Артуром, потом самостоятельно: Смитсоновский институт, Капитолий, мемориалы – и все это на жутком ветру. По правде говоря, лучше всего они провели время перед самым Рождеством, когда ледяная буря заморозила все вишневые деревья вдоль Потомак-драйв, а потом выглянуло солнце и лед начал искриться. В тот день даже не было холодно. Они шли, распахнув пальто, смеясь и наслаждаясь сверкающей чернотой веток. Но теперь она была уже на четвертом месяце беременности и, хотя с виду не скажешь, она это чувствовала, поэтому оставалась дома, втайне считая, что множество лестничных пролетов между входной дверью и квартирой дважды в день – достаточная физическая нагрузка. Что им делать, когда появится ребенок и понадобится коляска, Лиллиан понятия не имела, но верила, что Артур обо всем позаботится.