Немой

С отъездом Винцялиса свет для Ваурусов окончательно померк. Они впали в уныние. Ваурус замкнулся, а Ваурувене, поскольку рядом не было собеседника, все чаще подолгу не отрывала взгляда от молитвенника или же, забившись за печку, перебирала четки. Вести хозяйство уже не было желания, да и не имело смысла. Они переселились в другой конец избы, чтобы доживать свой век на положенном им пожизненном содержании в ожидании благополучного конца. Супруги надеялись хоть как-то наладить отношения с родней, которая, судя по всему, истосковалась по собственному хозяйству. Но тут они явно просчитались. Дела у родственников пошли неважно, и те все чаще стали рассчитывать на то, что Ваурусы помогут деньгами, которых у них наверняка куры не клюют. Ваурусы не тратились даже на себя, так что уж говорить о том, чтобы тратить деньги не на богоугодные дела, не на обедню, а раздавать их транжирам! Наследники хозяйства пытались «унаследовать» с помощью насилия, шантажа и деньги, пока не убедились, что с капиталами у немощных стариков не густо. Тогда они перестали давить на Ваурусов, зато пустили в ход языки. Старикам доносили про это со всеми подробностями, и они еще крепче зажимали свои денежки, спасая от домочадцев и обещая отдать их вскоре божьему храму. А всевышний как нарочно не посылал им смерть, хоть плачь, и они держали путь в лучший мир, казалось, целую вечность; похоже было, им потребуется для этого еще один человеческий век.

Чем старее они становились, тем больше почитали свою единственную ценность — деньги. Хранили их при себе, хотя прекрасно знали дорогу в банк и имели представление о текущем счете, заботясь в основном о том, чтобы люди не узнали, сколько у них этих самых денег.

Так и угасали супруги Ваурусы, тени тенями, никому не нужные, хотя и не были они ни для кого помехой. Унялись понемногу и родичи. Они успели состариться, переженить своих детей. Ваурусы не помогли им растить ребят, вот родня и не обращалась к ним даже с самой обычной просьбой — побыть с младенцем. Ни разу не погладили они по головке и тех, кто уже бегал.

Ваурусов привязывал к жизни лишь их крестный сын Винцас. Мальчик наведывался к своим кумовьям хотя бы несколько раз в год, чтобы порадоваться, увидев их живыми и здоровыми, а заодно проверить, сколько денег на его счете в банке.

Кум Ваурус вытаскивал невесть откуда кассовую книжку и, оглядевшись, не слышит ли кто-нибудь, таинственно показывал последнюю цифру. Затем поспешно захлопывал книжку, чтобы эта цифра, подобно канарейке, не вылетела из клетки, и прятал в тот же тайник, не давая даже пощупать.

— Потерпи, — говорил он обычно. — Вот понадобится, тогда считай, что ты ее на дороге нашел.

— Как ты думаешь, мать, дождемся мы с тобой возвращения Винцялиса или нет?

— Бог милостив, отец. Хочется еще прогуляться по долине, как двадцать лет назад…

КАК ХОЗЯЙСТВО ВОЗРОДИТЬ БЫЛО ЗАДУМАНО

Стало быть, Винцас Канява вырос в хорошей семье. Третьи его родители не были любителями спиртного, их дети — тоже. Ну, а если и держали в доме водку, то, как и купоросное масло, на крайний случай. До того, чтобы искать ее где-нибудь в корчме, не опускался ни стар ни млад. Может оттого, что сами ни в чем не нуждались, были обеспечены всем вдоволь, двоюродные братья совершенно не завидовали Винцялису, и не было поэтому горьким его сиротство, как у других.

Когда он подрос, то стал трудиться наравне с братьями, с ними и науку одолевал в начальной школе у хорошего учителя. Учеба ему давалась на редкость легко. В школе он был первым. Способный, любознательный, мальчик очень любил читать, причем все, что попадалось ему в руки. В доме у тети и ее сдержанного, степенного мужа можно было найти и запрещенные тильзитские издания. Эти книги не раз были причиной серьезных разговоров и даже огорчений. Значит, здесь обнаруживались зачатки идейности: в этой семье хоть в какой-то мере размышляли о том, что такое добро и зло.

Деревенские старики считали злом все новое. А молодежь — наоборот. Голова у Винцаса была забита новшествами, он собирал их по крупицам и из жизни, и из литературы. По-новому обрабатывать землю юноша учился у своего соседа, графа Зубоваса, ученого агронома, любившего свое дело и получавшего на своих землях более высокие урожаи, чем другие. Мало того, Винцас был в курсе политических новостей; с большой охотой сообщал о них всем вокруг, будь то молодой человек или дряхлая старушка; при этом он не пытался в чем-либо убедить, а делал это, чтобы скрасить скуку, навеваемую беседой на избитые темы. Умом, сердцем и в своем воображении Винцас рвался на широкий простор, он вовремя почувствовал, что ему предстоит сделать нечто очень важное.