Немой Голос

Лаура фон Шлейц, одетая в простую больничную, грязно белую одежду, стояла сейчас на крыльце госпиталя и курила. Накинув на плечи офицерский мундир, она ежилась от холода и противного осеннего ветра.

Это была ее первая сигарета за последние полгода. Как ни старалась она улизнуть, ее всегда ловили и ругали как ребенка, говоря, что она еще слишком слаба: то швы могут разойтись, то легкие еще не зажили, а то и сама она еще чувствовала боль от сломанных ребер. Даже сейчас правая рука ее висела на перевязи — кость неудачно срослась — врачи сказали, что нужно снова ломать.

Моросил мелкий дождь, общая серость никак не помогала ее выздоровлению, так еще и негативно влияла на ментальное здоровье. К ней периодически захаживал Брум — его квартира оказалась довольно близка к больнице. А что еще делать уволенному в запас инвалиду? После того дня он остался без запястья левой руки и потерял почти все пальцы на правой. Она уговаривала его поставить себе протезы, но тот лишь отмахивался, говоря, что уже вдоволь навоевался. А потом — потом эту программу и вовсе свернули, еще месяца два назад, а еще три недели спустя, был заключен мир. Точнее сказать, как его называли в Астории — позорная капитуляция. Но Лора считала иначе, она была уверена, что можно было бы согласиться на все условия еще раньше и тем самым сохранить жизни еще многих и многих ее сограждан. Но такие слова не шли армейскому псу, майору разведки. Да, за ту операцию, которая хоть и выглядела совсем провальной, ей присвоили новый чин и даже приезжал именитый кабинетный генерал, лично вручал медаль. Ей и Бруму, больше-то никого почитай и не осталось. Не считая нескольких минеров, которые, к слову, и выловили тело девушки из реки. Она пыталась навести справки прямо из больничной палаты, да так и не смогла их отыскать.

Еще неделю спустя пришла похоронка на Ульриха. Оказывается, он погиб еще в начале июля, но из-за неразберихи, ее прислали только сейчас. Если бы в этот момент рядом с ней не было Брума — она бы точно вскрыла себе горло книжным ножом. Тот сумел ее удержать, обняв что есть силы, стерпев удары маленьких кулачков, крики, ругательства, угрозы, переходящие в скулеж. А потом не осталось ничего, просто полость внутри, зияющая пустота, подобно черной дыре пожирающая сама себя. Ей еще долго после этого приходили его старые письма. Не в силах прочесть их, она складывала их в тумбочку, до лучших времен.

В один день к ней заявился мужчина в штатском и предложил некое секретное задание, способное спасти тысячи жизней асторских граждан. Лаура фон Шлейц без раздумий ответила — да. Ей слишком хотелось хоть чем-то отвлечь себя, а ничего кроме служения своей стране и своим людям она не умела.

Йозеф Фишер, немолодой мужчина пятидесяти пяти лет, сидел сейчас в плетеном кресле, на заднем дворе своего дома и медленно попивал кофе, почитывая свежий выпуск «Эйсенрейхского вестника». Летний ветер играл с кронами яблоневого дерева, пели птицы, не было ни звука большого промышленного города. Они переехали в этот дом около двух лет назад, как раз после войны. Астория, несмотря на свою величественную боевую машину, не смогла одержать верх, а когда экономика начала трещать по швам — начались бунты. Это все, в совокупности с поражением по всем фронтам, заставило подписать унизительный мир, который лишил страну части приграничных территорий и обязал выплачивать огромные репарации.

Йозеф вел свою спокойную жизнь, стараясь держаться подальше от этого всего. Денег вполне хватало, чтобы с достоинством встретить старость, не боясь оказаться на улице. Он подумывал, чтобы с осени пойти преподавателем в университет. Эта должность прельщала его. А как тут можно было спорить? Что еще остается человеку его возраста, кроме как стараться всеми силами передать накопленные знания подрастающему поколению? Однако, каждый раз беря в руки скальпель он вспоминал полевой госпиталь и тот ужас, что в нем творился. А также молодую девушку, сестру милосердия, которую он нес на руках до операционного стола. От этого у него кровь стыла в жилах и он сжимал зубы так крепко, что казалось они готовы раскрошиться в любой момент.

— Папа! — на террасу выбежала маленькая девочка в голубом платьице с синим бантом в светлых волосах, — Там пришла какая-то странная тетя, говорит, что знает тебя. Я ее не пустила, сказала, что тебя позову.

Холодный пот в миг прошиб старого доктора. Будто пораженный молнией, он замер, не зная, что ответить. «А может быть, это не она?» — мелькнула в его голове мысль, когда он медленно поднимался с кресла.

— Здравствуй, Лора, — только и смог вымолвить тот, — Давно не виделись.

На пороге его дома стояла стройная высокая черноволосая девушка в темно синем платье чуть ниже колена и темных пустынных очках.

— Здравствуй, Йозеф, — мило улыбнулась та, — Настало время возвращать долги.