Немой набат. Книга третья

— Да, хороший мужик Иван Максимыч. Помню, мы про чиновников говорили, он смешную байку из прошлого рассказал. Тогдашние начальники, советские, они, как и сейчас, были кабинетчиками, по телефону указания давали, в реальной жизни многое упускали. Ну, один секретарь обкома и надумал их уму-разуму научить. После совещания повез осматривать новую коровью ферму. Но ферма-то новая, а к ней ни пройти, ни подъехать, кругом жирная грязь по щиколотку. Все из машин вылезли, мнутся. А секретарь надел резиновые сапоги — он-то знал, куда едет, — и говорит: пошли, ребята! Ну, хоть ты в паркетных туфлях, а попробуй не пойди!

Вера рассмеялась:

— Да-а, круто проучил.

— Синягин мне и говорит: тот поучительный случай у меня на заметке; грязь, она не только под ногами, знаю, куда и как своих управленцев носом сунуть. Чтоб не дремали.

— Кто бы теперешних бюрократов так проучил. Помнишь, как с мамой вышло? Еще до эпидемии.

— Конечно, помню. Я водителю велел куда-то в конец Москвы ее к врачу везти.

— Представляешь, хотела записаться в райполиклинике, где тридцать лет на учете, а ей говорят: вас открепили, езжайте на Автозаводскую. Почему, отчего? Это страховщики: где пациентов мало, туда они живые души и подбрасывают, чтоб платить за них. И главное, не считают нужным ставить в известность! Люди, считай, без врачебной помощи, не у всех зять с машиной, чтобы везти куда-то на кулички. Наворотили, наоптимизировали! Койки сократили, врачей поувольняли. О чем говорить, если бывший министр Скворцова утверждала по ТВ, что сто лет назад наши предки массово лечились подорожником! Как ей орден за такие речи не выдали, не понимаю. Вот и пришлось в эпидемию из кожи вылазить. Но никто не ответил за прежние ошибки. Ни-кто!

— Знаешь, Вера, эти люди... Я ведь часто имею дело с чиновниками, пусть и не высшего разряда. Чугунные зады! Но стиль-то, он с верхов идет. Наш бюрократ твердо знает, что безнаказан за безделье и ошибки. Если на взятке подловят — да, тогда погорит. Эти люди... Это особая каста, они пришли ниоткуда и уйдут в никуда. Все, снизу доверху. Останутся Синягины, люди дела. Только их добром поминать будут.

— Пришли ниоткуда и уйдут в никуда... Сильно сказано, даже мощно. Но вот насчет «снизу доверху», тут надо подумать. На мой-то взгляд, твоя раздача как бы адресная, под нее только самые «достойные» попадают. В моем понимании это те чубайсы со строчной буквы, которые под шум перестройки вынырнули и впрямь ниоткуда, иногда без прошлого, даже с вымышленными биографиями. Словно мухи, засидели Россию, нагадили, испохабили чужие жизни и уйдут в никуда. Это их девиз, но также и их клеймо: «Ниоткуда в никуда». Ничто никогда не превращается в нечто. — Она сделала акцент на местоимении «их». — В общем, заслуженные проходимцы, носители вируса народофобии. Люди случайных происхождений, если глубже взглянуть — партия госсмуты.

Зацепившись за край одеяла, на него, вякнув, упал Ярик, и Вера подхватила сына на руки:

— Ушибся?

Ярик молча обнял ее за шею.

— Не ушибся, а испугался. Давай-ка его сюда, пусть на папиной груди полежит.

— А знаешь, что тревожит? — Вера продолжила разговор, но глядела глубже. — Прочла в Фейсбуке у госсекретаря Помпео про великую идею Запада. Сегодня «великая идея Запада» это что? Демократия с ракетами? Фарисейская политкорректность? Диктатура толерантности с гендерной битвой? Митутки? И тем не менее они используют ее на всю катушку, словно кофе навынос. Как мы раньше — социализм. А что несет миру Россия? Сформулируй... А-а, не получается. А Россия еще с «Третьего Рима» предлагала человечеству великие идеи. Но теперь на пьедестале стяжательство и пороки — подумаешь, невидаль. Даже при Ельцине искали нацидею, а сегодня — патриотизм, и точка. Но это же не идея, — чувство! И хуже всего, об идеях уже никто не думает. Путин — по макушку в текучке, а идеологов за версту не видно. Чертоги разума не при деле. Политтехнологи на коне, теоретическую мысль копытами топчут. Извини за едкие слова... Благодаря Савве Васильевичу Ямщикову я живопись лучше узнала и как бы сопоставляю ее с политической жизнью. Вот эпоха Возрождения! Художники поняли, что такое перспектива в живописи, на перспективе все классическое искусство зиждется. А в ХХ веке пришел кубизм. Что он принес? Изображение одного предмета с разных точек зрения. Да, шедевров и в кубизме немало, великое не сравнивают. Но политика наша сегодня напоминает именно кубизм: перспективы нет, по одному и тому же вопросу без устали хлещемся.

— Это, Веруня, разговор долгий.