Немой набат. Книга третья

— Валерий Витальевич, — откликнулся он, — не буду рассыпаться в комплиментах, однако теперь, когда мне ясна задача, стоящая перед нашим высоким собранием, не могу воздержаться от восхищения. Вопрос затрагивает не только судьбы отдельных влиятельных персон, — выразительно посмотрел на Виктора Тимофеевича, — он на порядок, на два порядка значительнее. Из уст Александра Сигизмундовича мы услышали то, что знали, но забыли. Услышали в сгущенном изложении, в ослепительно-ярком свете. Здесь и теперь мы можем и обязаны быть откровенными. Простите за некую фривольность, но позволю себе напомнить известное высказывание о том, что свидание в Париже не терпит интимной недосказанности. Точно так же и в этом необычном страсбургском уединении нам надлежит говорить до конца. — Он отбросил слой дипломатической пудры, предстал таким, каким был на самом деле. — Маневр, совершенный в свое время близким мне по духу медведевским окружением, позволил на восемь лет сохранить — как бы законсервировать, пусть в неявном виде, — дорогие для нас принципы российского развития, не позволить радикалам из ура-патриотов извратить тенденции носителей передовых взглядов, заложенные еще светлой памяти Гайдаром.

Аркадий говорил возвышенным, отчасти даже выспренним слогом, стремясь произвести впечатление своей эрудицией, глубиной суждений. И, словно приветствуя его патетику, в этот момент зазвучал торжественный вестминстерский часовой бой. Подлевский умолк, пережидая переливчатый перезвон. Потом продолжил:

— Однако после ухода Медведева — стократно прав Валерий Витальевич — было бы нелепо вступать во фронтальное столкновение с консервативными силами, которые могут обосноваться под крылом у Путина. Очень, очень верно сказано о поисках стратегии для решения проблемы, исчерпывающе точно озвученной термином «инфильтрация». Хотя я бы еще более уточнил эту формулу. Сегодня речь идет о внедрении в эшелоны власти слоя людей глубокого залегания. У Путина вот-вот начнется активная кадровая путина, — нажал на букву «и», — как изумительно писал Тютчев, «новые садятся гости за уготованный им пир». Волны времени могут смыть примелькавшихся говорунов предыдущего периода, примитивно прославлявших деяния власти. И важно не упустить момент неизбежной селекции политиков, представ в новом качестве. Я позволю себе высказать один из вариантов стратегического плана действий.

Подлевский заговорил еще более горячо, убежденно, не только полностью завладев всеобщим вниманием, но и, по своему обыкновению, по опыту дебатов в «Доме свиданий», создав увертюрой некую интригу. В его сознании всплыла старая, знаменитая история советского академика Заславской, автора нашумевшей концепции сселения так называемых неперспективных деревень. Но отнюдь не судьба русской деревни, гибнувшей под напором той концепции, взятой на вооружение властью, волновала в данный момент Аркадия. Вспомнился «академический» в кавычках метод, который раскрылся в годы перестройки, когда Заславская стала одним из ее забойщиков. Тогда-то и выяснилось, что с 60-х годов это научное светило последовательно, одну за другой выдвигало целый ряд крайне спорных социально-политических идей, позволивших их автору возвыситься. При этом, как только проявлялись симптомы провала, неприятия жизнью одной идеи, академик немедленно провозглашала новую, еще более громкую, опять завладевая вниманием властей предержащих. Об этом ловком «фокусе» не раз судачили в тех кругах, где вращался Подлевский, считая, что шустрая социологическая «академша» перещеголяла своим умением угодить власти аж самого Трофима Лысенко с его кустистой пшеницей. И в патетический момент страсбургского мозгового штурма Аркадию припомнился именно лукавый метод академика Заславской.

Впрочем, старый угоднический трюк конечно же нуждался в модернизации. Но для изощренного ума Подлевского такие извороты были делом техники.

— Валерий Витальевич, — снова обратился он к ВВ, — мне представляется, на нынешнем переломном этапе целесообразно ни малейшим образом не препятствовать новым веяниям жизни, которые стремятся утвердить князи мира сего. Но в то же время и не рукоплескать им. «Жизнь за царя» уже не в моде, даже высший холуяж не пройдет. Самая здравая позиция такова: «Не отрицая достигнутого, без неприязни и с одобрением, однако без аплодисментов». Это солидно и достойно. Именно на этом фоне весьма выигрышно смотрелся бы главный вектор наших действий: увлекать власть интересными и заманчивыми идеями, лежащими в русле устремлений Путина. Как гласит классика, бежать впереди прогресса, и никаких идейных блужданий. Таким, на мой взгляд, может быть общий подход. — Криво усмехнулся. — Главное, голосистее прокукарекать, а там хоть трава не расти. — Назидательным тоном добавил после короткой паузы: — Чтобы обеспечить себе место под новым солнцем, элитарная биомасса должна стать генератором свежих идей. — Опять короткая пауза и еще одно добавление: — С о-очень легкой примесью имперских стандартов.