Немой набат

В умах кремлевских смысловиков и придворных приват-доцентов, а также тех, кого привлекли для пропагандистских эскорт-услуг, модель будущего России идейно не вытанцовывалась. Решительные движения власти подменялись очередными уверенными надеждами — вроде упований на дюжину молодых губернаторов-технократов, которые непременно наладят обстановку в стране. Образ будущего России, предполагавший целостное понимание грядущего, переустройство народной жизни и державный рывок вперед — «Новый курс», даже не обсуждался. Не выделяли такие важные разделы, как будущее государства, будущее власти, будущее Родины, куда входила идеологическая составляющая. В корне изменились стилистика, символика, суть мотивации, однако постановка вопроса сводилась к рецидиву старозаветной, казалось, давно утилизованной хрущевской торговле будущим, сулившей прошлым поколениям коммунизм, вместо которого в Москве провели Олимпийские игры. Это юркое соскальзывание к набору цветистых вариантов продажи завтрашнего дня пытались маскировать волшебством цифровой экономики или социальными лифтами для новых лидеров, где лифтерами оставались заводилы 90-х, чуравшиеся нового курса и готовившие себе смену.

Не просто было и с явкой. Изначальный кавалерийский замах на 70 процентов уступил место скромным расчетам, и по команде из Кремля интерес к этой теме в СМИ угас. Хотя губернаторы отлично понимали, сколь пристально наверху будут изучать явку в регионах.

Однако в целом тронная ситуация была очевидной, тревоги, даже легкого беспокойства предстоящие выборы не вызывали, требуя лишь усилий по их теоретической оснастке — пропагандистский муляж «образа будущего», покрытый туманом возвышенных слов! — и технического обеспечения голосования. Не нервировала Застенье и общая ситуация. Наличие конкурентов от думских партий, а также шоуменши из «Дома-2» лишь наращивало явку. Внесистемной оппозицией можно было пренебречь. Самое же существенное коренилось в том, что административно-деловую элиту страны и модных корифеев совриска — современного искусства — кандидат Кремля вполне устраивал.

А явка... При хорошей явке ударим в медийные тимпаны и литавры, при посредственной замылим тему в СМИ. Слабая явка исключалась в принципе. Но в случае крайней необходимости («не за туда голосуете») орги, как на бюрократическом жаргоне называли орговиков, подключат админресурс.

Исходя из этой ситуации, Борис Хитрук отстранился даже от косвенного участия в подготовке выборов, априори считая, что вопрос решится наилучшим образом. Его не раз пытались подключить к одной из групп, потевших над «образом будущего», однако он отказывался. Не из принципа, хотя, откровенно говоря, его не влекла перспектива лукаво «ездить по ушам» соотечественников. Причина отказов в том, что концептуальных задач перед разработчиками программы не ставили, но именно он, Хитрук, как раз и занимался будущим России — не в предвыборном плане, а по существу. Хотя конкретные итоги пропагандистского банкета 2018 года представляли для него большой интерес, ибо напрямую были связаны с темой, которой он занимался и которая касалась обустройства России после 2024 года.

Человек малоизвестный — практически вообще неизвестный! — в широких обывательских кругах, Хитрук обладал колоссальными связями в аппаратной среде, с видными персонами которой лайкался холодным чмоком в щеку. Его почтительно приветствовали рукопожатные личности, проходившие по разряду селебрити. Кроме того, Борис Семенович Хитрук обладал «вездеходом» — допуском в любое госучреждение — и мигалкой на служебном «ауди». Хотя формально числился лишь советником председателя правления одного из крупных российских банков.

Не имея отношения к финансам, он не вмешивался в банковские вопросы. У него не было статусных обязанностей, Хитрук занимался комплексом дел, о которых понятия не имели коллеги-финансисты. Как не знали они, что у председателя правления есть закрытый финансовый фонд, распорядитель которого — Хитрук.

Разумеется, его особый статус интриговал старшее звено банковских заправил, и некоторые полагали, будто Хитрук внедрен по линии Федеральной службы безопасности — «смотрящим». Такие суждения Борис Семенович не опровергал, его устраивал «секретный» имидж. Однако на деле все обстояло иначе: Хитрук не имел отношения к ФСБ, но периодически контактировал со Службой на предмет получения информации, а иногда направлял на Лубянку рекомендации, которые рассматривали на солидном уровне.

Для Хитрука скромная банковская должность — неприметная, не на слуху, не престижная — была удобным «схроном». По такому же принципу — не только в банках — власть на почтительной дистанции от себя разместила еще несколько живых «датчиков», в постоянном режиме изучавших состояние общества, предоставив им свободу маневра, не загружая повседневной текучкой. Хитрук в этой нелегальной группе был одним из ценных кадров. В его задачу входило загодя распознавать назревающие политические и общественные процессы, чтобы подавать о них сигналы правящему слою.