Немой пророк

- Хотите диспута со мной, господин флигель-адъютант? - угрожающе наклоняется он ко мне. - Я предоставлю вам такую возможность, решено!

Тон его голоса не предвещает ничего хорошего, но я встречал и не таких.

- Я устрою с вами дискуссию. Но... - на секунду Троцкий задумывается. - Раз вы меня вызвали, полагаю, на словесную дуэль, то я вправе выбирать оружие, не так ли? Господин поручик?

- Так. - киваю я. А он соображает! Но - выбирай что хочешь, Лев Давыдович. Приму любое твоё решение.

- В таком случае, господин Смирнов, я согласен. Оружием станет выбранная мной тема дуэли... - он задумывается на секунду. Внезапно, его осеняет: - Я выбираю темой 'Самодержавие как прогнившее, отжившее себя явление!'. Не сдрейфите, господин Смирнов? Будете мужчиной? - возвращает он мне встречную любезность, улыбаясь свысока.

Не сдрейфлю, не боись. Царизм так царизм. Идёт!

- Я согласен! Где и когда?

Троцкий задумывается.

- Диспут постараюсь организовать в самое ближайшее время - думаю, вы понимаете, единолично принять решение о подобном я не в праве и мне необходимо посоветоваться с товарищами... Надеюсь, сиё понятно?

Я киваю. Понятно, чего там! Конспирация и все дела.

- В таком случае ваш адрес, господин Смирнов. С вами свяжутся в ближайшее время. И про завязанные глаза, я надеюсь, вы не пошутили?

- Не пошутил, господин Бронштейн - завязывайте. Запомните или записать?

- Я запомню.

Диктуя адрес, я замечаю, как при упоминании Царского Села брови того подпрыгивают вверх. Эх, молод ты ещё, Давыдыч, не умеешь скрывать эмоций. Впрочем, дело наживное, ты быстро научишься, уж я-то знаю. А чего же ты хотел, дорогой? Я ведь флигель-адъютант, как никак. Живу приближённо к царской особе.

В общем, у меня к нему, пожалуй, всё. Не подавая руки, я разворачиваюсь на каблуках и делаю было несколько шагов, но меня останавливает окрик.

- Господин Смирнов?

- Да? - оборачиваюсь я.

- А зачем всё-таки это надо вам? Вы ведь рискуете вашем положением, и не на шутку? - Троцкий всё так же стоит под жёлтым, потерявшим почти всю листву каштаном, задумчиво глядя мне вслед. Молодой романтик революции, мечтающий о светлых идеалах. На какую-то секунду мне даже становится его жаль - он ведь действительно, пока всего лишь мечтатель. Но - лишь на секунду. Робеспьер, Дантон... Троцкий, Ульянов, Мао, Пол Пот, Ким Чен Ир - список можно продолжать долго. Сколько вас таких, молодых романтиков мечтало о светлом будущем? Одиноко стоя под каким-нибудь каштаном, ёлкой, лиственницей, пальмой? Сколько? Не перечесть, но итог неизменно один.

И потому, прогнав ненужную жалость, я, заставив перепугано шарахнуться в сторону какую-то проходящую мимо древнюю старушку в чепце и с клюкой, просто громко отвечаю ему правду:

- Наверное, я как и вы идеалист, Лев Давыдович! До скорой встречи!

А оправившаяся от испуга бабушка, тряся палкой, громко кричит мне в след:

- Чтоб тебя, ирода!!! Напужал ведь, стервец!!!..

И, ворча что-то себе под нос, сгорбленно идёт дальше. Как иду и я.

Питер - по-настоящему уникальный город. Вроде бы он большой, даже огромный, но странным образом всё в нём пересекается, оказываясь рядом - загадка, которую я объяснить себе не в состоянии. Протопав наугад несколько кварталов, глубоко погружённый в раздумья о произошедшей встрече, я неожиданно для себя оказываюсь на Арсенальной набережной. Разумеется, ни на какое открытие никакой Думы я не попал - холодное северное солнышко давно уже перевалило полуденную черту, начав склоняться к закату.

Остановившись у реки и закурив, я, придерживая фуражку от ветра, засматриваюсь на вид Литейного, а в этом времени именуемого Александровским, моста. Конструкция выглядит точно так же, как и спустя столетие: те же строгие пропорции, минимум изысков и максимум практичности. Созданный для дела, старый, видавший многое трудяга, он, конечно, прослужит ещё многие века при внимательном уходе за ним потомков. Переживёт революции, воздушные бомбёжки, блокаду и лихие девяностые, так и оставаясь надёжным, крепким и функциональным мостом...

Торопливо переложив в другую руку папиросу, я отдаю честь в ответ проходящим мимо юнкерам, вновь возвращаясь к созерцанию сооружения - что-то оно мне очень сильно напоминает, напоминает до боли... Функциональное, крепкое, практичное - что же? Созданное для людей... Наморщив лоб, я делаю последнюю затяжку, щелчком отстреливая папиросу. И пока окурок, увлекаемый ветром с Невы, описывает плавную дугу, я уже точно знаю для себя ответ. Таким, как этот прочный, не поддающийся временам Литейный мост, созданный без лишних изысков, построенный для перемещения людей, я хотел бы видеть своё, Славы Смирнова, государство. Крепким, функциональным и надёжным. И неважно, как оно называется - Империя, федерация, республика... Плевать, кто им правит - царь, президент либо парламент - всё это вторично, по большому счёту. Важен его функционал и принадлежность - нести свою функцию для людей. Вчера, сейчас, спустя столетия! Точка.