Немой свидетель

Карло Шефер Немой свидетель

Сестрам Хейди и Барбелъ и отцу Мартину

посвящается

В те далекие годы, когда я еще мог стоять во весь рост в нашем синем «фольксвагене», мы пели песенку «Кто украл кокос?». С тех пор я уже успел забыть, кто же все-таки это сделал.

I

На каждую чашу весов кладут четыре шара

1

Канун Нового года подарил немного снега жителям Гейдельберга, не избалованным вниманием зимы.

Долина Неккара посветлела, обрела сходство с огромной гравюрой; на старинных домах ясней проступили орнаменты, подведенные белым снежным карандашом; дорожки на Гайсберге и Хейлигенберге обледенели и, к досаде пешеходов, покрылись жидкой кашей из снега и воды; на примыкающие к лесу садовые участки стали совершать набеги дикие кабаны.

Но самое главное — невозможно было смотреть на замок: у каждого истинного гейдельбержца от романтического спазма перехватывало дыхание. Жалко, что город и его окрестности нельзя превратить зимой в огромную сцену альпийского размаха: жители ездили бы на работу на оленьих упряжках, а сама работа заключалась бы в вытачивании на деревообрабатывающих станках фигурок Мадонны да выпечке сладких пряников.

Старший гаупткомиссар Иоганнес Тойер внезапно устыдился своих сусальных мыслей и, сделав усилие, выбросил их из головы — могучий сыщик это умел. Он стоял на кухне и смотрел на задний двор. Голые ветки клена мотались на ветру. Освещенные окна соседних домов пробуждали ассоциации с рождественскими каникулами. Как в детстве… Жизнь снова набирала обороты.

Вероятно, все дело в его запоздалом превращении в семейного человека: у него появились спутница жизни Бахар Ильдирим и приемная дочь Бабетта. Прежде все праздники — рождественские и прочие — казались ему просто потребительскими оргиями, от которых он, слава богу, мог оставаться в стороне. Теперь же ему волей-неволей приходилось в них участвовать, пытаясь сохранять выдержку и достоинство в этом круговороте.

Вот и в ближайшие часы ожидалась очередная семейная тусовка. Впрочем, может, его, скажем так, социальное рвение несколько преувеличено?

Ведь сегодня его странное семейство устраивает новогодний пир для его не менее странных подчиненных — «группы Тойера».

В настоящее время гаупткомиссар, пожалуй, удовлетворял всем требованиям буржуазного домашнего уюта, насколько он в нем разбирался. Прежде всего, проявляя поистине рыцарское терпение, хотя иногда еле сдерживался. А злиться было на что. Интенсивно созревавшая Бабетта не только ужасно вредничала и дулась на своих «стариков», но еще и заболела — хрипела и кашляла. Все домашние средства — как немецкие, так и турецкие — она, естественно, отвергала.

Во-вторых, картофельный салат, за приготовление которого сыщик великодушно взялся, получился отвратительным на вкус, хотя он щедрой рукой сдобрил блюдо половиной бутылочки «Магги».

В-третьих, его подружка неловко повернулась, засовывая в духовку свиной окорок, и теперь больше походила на звонаря из Нотр-Дам, чем на «резковатую и аппетитную сотрудницу прокуратуры с привлекательным миграционным прошлым» — такая причудливая характеристика принадлежала комиссару Лейдигу, самому образованному в «группе Тойера». Старший гаупткомиссар попытался вспомнить, по какому поводу прозвучало это высказывание, и задумался, перебирая в памяти события минувшего года. К умиротворенному настроению тут же примешалась печаль о погибшем коллеге Вернере Штерне. В смятении чувств он глотнул «Магги» и, содрогнувшись от отвращения, очнулся.

Взглянул на часы над кухонной дверью: без двадцати пять. Синева за окнами сгущалась. Ребята приглашены на половину шестого, слишком рано — Ильдирим уже его отругала. Лучше раньше, чем позже, некстати подумал он и еще раз снял пробу с картофельного салата. Невкусно. Абсолютно никакого вкуса.

Полицейский Дитер Зенф больше всего любил сидеть в одиночестве в сумерках и наблюдать, как угасает день. Вот и теперь он вслушивался в шум, проникавший сквозь закрытые окна с немногочисленных транспортных артерий его «спального района» в южном Гейдельберге. Что там — выстрелы? Нет, конечно же нет, это любители фейерверков уже начали поджигать петарды. Он тяжело поднялся со стула. Лучше уж он явится к Тойеру чуточку раньше условленного срока, а то потом придется тащиться под оглушительной канонадой, которой миролюбивый немецкий народ встречает Новый, 2004 год.