Немой свидетель

— Я считала, что делаю это ради благополучия детей. Тут я никто, мое образование не признается. Сижу там внизу, — она кивнула головой вправо, — на кассе в «Марканте», но хоть недалеко от дома, пешком туда хожу. — Она вытерла глаза. — Впрочем, что я говорю… Значит, вы полицейский из Гейдельберга. Вы не верите, что это сделала обезьяна?

— В настоящий момент я вообще не знаю, что и думать.

— Я никогда не верила. Анатолий был помешан на животных, но глупцом никогда не был. Он был осторожным, заботился о младших… — Она всхлипнула. — Ах, я так его любила. Правда, сначала мне было трудно: он настолько походил на моего мужа, бросившего меня ради какой-то дешевки… Но ведь мальчик тут не виноват… У вас есть дети, господин Тойер?

— Да… нет… приемная дочь, впрочем, недавно.

— Вы ее любите?

— Ну, пытаюсь…

— Когда любишь, так страшно! — Сыщик с трудом переносил ее горькие слезы. — Младших мне вообще теперь жутко отпускать от себя. Как я выдержу, когда и они когда-нибудь поедут с классом? Но как им расти под моей опекой? Где они тогда наберутся жизненного опыта?… Извините, но мне трудно долго разговаривать.

Тойер разглядывал шнурки на своих ботинках.

— Конечно-конечно, — пробормотал он. — Скажите мне только, не изменился ли ваш сын в последнее время?

— Да, изменился. Стал как-то тише за пару месяцев до смерти. И еще — у него появились дорогие книги. О животных и природе. Мне он сказал, что занимается в школе репетиторством и зарабатывает. Я боялась, не начал ли он воровать. Он вообще с детства был странным ребенком: любил прятаться куда-нибудь, подслушивал за всеми. Я надеюсь, что он те книги не украл. Хотя если и так, я ничего не хочу об этом знать, понимаете?

— Я не думаю, что он воровал, — задумчиво заявил Тойер. — Скорей всего он получал подарки. Вы сообщили об этом полицейским? Ну, про книги?

— Нет. — Она с симпатией посмотрела на него. — Ведь считалось, что в Гейдельберге все выяснили.

Тойер встал:

— Мне жаль, что мы не довели до конца это дело, и жаль, что потревожил вас.

— Вы обещаете все выяснить? — Она проводила его до двери.

— Мне трудно это обещать.

— Я понимаю. До свидания, господин Тойер.

10

Половина десятого. Ребята явились точно в срок, даже Тойер. Ильдирим охотней всего убила бы их на месте. И первого — Тойера.

— Ну, господин Зенф, — проговорила она, пытаясь не выдать голосом свои чувства, — если я правильно понимаю, вы уже были тут в прошлом году? Летом?

Зенф кивнул. Тойер пристально наблюдал за ним. Правое веко Зенфа подрагивало.

Ильдирим подняла над головой синий альбом:

— Вот гостевая книга. Дом летом все года был занят. И все постояльцы оказали нам любезность и оставили восторженные комментарии! Каким было лето две тысячи третьего года?

Зенф пожал плечами:

— Ну, такое… Все зеленело, как здесь бывает…

— А лето двухтысячного года, уже забыли? Ведь вы тоже были здесь! Что теперь скажете, господин Зенф?

— Ты врал? В своей группе? — Хафнер с удивлением таращил глаза на загнанного в угол коллегу.

— Между прочим, ни один постоялец не написал о том, что тут нет чашек, что сюда нужно везти термос и пряности…

Зенф сопел.

— Это уже не шуточки, Зенф, — включился Тойер. Он пытался уловить суть разговора, однако пока ничего не понимал. — Уже несколько недель ты ведешь себя ужасно странно, притащил нас сюда и… Я хочу узнать точно, в чем дело. Ты подозреваешь, что Фредерсен Анатолия… О чем ты вообще думаешь?

Лейдиг перебил его:

— Коллеги в Гейдельберге недосчитались целого комплекта копий дела о Кинг-Конге, я звонил туда сегодня. А вот это я обнаружил в твоей комнате. — Он показал пачку бумаг.

Зенф смотрел куда-то в угол.

— Администратор в отеле проявил отзывчивость, ведь можно что-нибудь забыть в номере э-э… друга. — Тойер очень медленно выговорил это слово. — Спасибо, Лейдиг. Это была моя идея, Зенф, так что не злись на того, кто тут ни при чем.

Гнетущая тишина. Ильдирим взяла у Хафнера сигарету и сказала:

— Ни хрена себе комедия! Сдохнуть можно от смеха, Зенф! Я хотела вывезти больную девочку на лечение, а стала тут актрисой в спектакле, который мне непонятен. Но я пойму, еще сегодня.

Наконец Зенф повернулся к ним.

— Да, верно. Я использовал вас. Злоупотребил…

— Ну, пожалуй, это слишком сильно сказано, — заметил Лейдиг.

— Я считаю иначе, — заверил Зенф.

Он встал, подошел к окну, повернулся ко всем спиной и выглянул наружу.

— Черт побери! — взорвалась Ильдирим. — Вы не забывайтесь! Я кроме прочего и прокурор, все еще прокурор, а не просто курортница.

— Я думал, что…

— Заткнись, Тойер, заткни свою идиотскую пасть! — Она вскочила. — Вы завтра же уезжаете. Или уеду я. В ваших играх я больше не участвую! Я хочу домой. Хочу… — Она встала спиной к двери. — Значит, ты устроил больной девочке поездку на море, чтобы она поправила здоровье… Хорошо. Благодарю, господин Тойер.

— Я-то тут при чем? — воскликнул он. — Зенф заварил кашу, я-то ведь вообще ничего не знал! — Тойер в ярости вскочил, подошел к окну и схватил толстяка за руку.

— Не трогайте меня! — испуганно закричал тот.

Тойер от неожиданности отшатнулся: