Немолодожены

Он попытался совладать со своей улыбкой, но я уже видела, что этот обмен любезностями заводит его. Он заводил и меня, но я постаралась делать вид, что со мной все в порядке. Ведь здесь Итан! Итан Томас величественно жестикулировал в уродливой псевдогавайской рубашке с поддельным стаканом «Май Тая». Моему мозгу потребовалось совсем немного времени, чтобы успокоить сердце, которое еще минуту назад отбойным молотком стучало у меня в груди. Однако мой голос еще дрожал.

– Так ты договорился с Гамильтонами, чтобы произвести на меня максимальный эффект?

– С Гамильтонами?! – спросил Итан и, повернувшись, проследил за моим взглядом.

Пригнувшись, он комично смотрел на меня широко раскрытыми глазами. Как будто в этой рубашке можно где-либо спрятаться. О, Итан!

– Ух ты, – прошептал он. – Они уже здесь! То есть… это совпадение. Как неловко!

– И как же неловко? – спросила я, многозначительно глядя на его яркую рубашку и сияющую зеленым неоном чашку посреди шикарной, приглушенной атмосферы ресторана «Камелия».

Но Итан не смутился, а неожиданно выпрямился и спросил, готова ли я к настоящей неловкости. И с этими словами он начал, не торопясь, расстегивать рубашку.

– Что ты делаешь? – прошипела я. – Итан! Оставь в покое одежду…

Он пожал плечами, ухмыльнулся и… слова у меня закончились. Потому что под его гавайской рубашкой на нем была блестящая зеленая майка, очень похожая на…

– Ну, скажи мне, что это не оно, – проговорила я, сдерживая смех, который просто рвался из меня.

– Раньше это было платье твоей Джульетты, – подтвердил Итан и посмотрел вниз на свою грудь. – Мы сделали футболку из ее платья. А твое платье, по-видимому, все еще цело и висит в твоем шкафу.

– Я его сожгла, – сказала я, и Итан изменился в лице так, словно собирается яростно протестовать против этого. – Ладно, ладно, я этого не сделала, но планировала.

Я не смогла удержаться, чтобы не протянуть руки и не коснуться знакомого скользкого атласа.

– Я и не знала, что ты к нему так привязан.

– Ну конечно же привязан. Единственное, что тебе шло лучше этого платья, это когда ты была без него.

Итан встал, и теперь уже действительно все смотрели на него. Еще бы! Высокий, одетый в блестящую зеленую майку, которая не оставляла ни капли простора воображению. Итан был, как всегда в отличной форме, но все же…

– Цвет ужасный, – сказала я. А он легкомысленно рассмеялся:

– Я все понимаю. Например, это говорит о том, что даже такой симпатичный человек, как ты, не может этого сделать.

Я видела, как его улыбка превращается во что-то горячее и соблазнительное.

– Ты полагаешь, что я симпатичная?

– В самом прямом смысле слова, – ответил он и широко улыбался, вызывая острую боль в моей груди. Как же мне нравится эта улыбка на его лице!

– В самом прямом смысле? Ну ладно. А ты самый испорченный, – сказала я, но лишь ухмыльнулась, а не отстранилась, как прежде, когда он положил руку мне на бедро.

– Может быть, и так, – согласился он. – Помнишь, что я говорил тебе о своем счастливом пенни? Сам цент едва ли имеет отношение к моему везению, но он напоминает мне о временах, когда со мной случались хорошие вещи, – Итан многозначительно показал на рубашку и приподнял бровь. – Я хочу, чтобы ты вернулась ко мне, Оливия.

– Итан, – прошептала я и быстро огляделась по сторонам, чувствуя, как давит на меня всеобщее внимание.

Этот момент уже начал казаться мне примирением. Но как бы сильно ни стремилось к нему мое сердце, мой разум не был готов к этому. Мне не хотелось обсуждать здесь более глубокую проблему, которая заключалась в том, что все делалось против моей правды, вопреки моей воли.

– Ты действительно причинил мне боль. У нас в отношениях была крайне редкая, просто потрясающая честность, и поэтому, когда ты думал, что я тебе лгу, это было действительно неприятно для меня.

– Я все понимаю, – ответил Итан, наклоняясь ко мне так, что его губы почти коснулись моего уха. – Я должен был тебя выслушать. Мне следовало прислушаться к собственным инстинктам. Я еще долго буду чувствовать себя из-за этого дураком.

У меня внутри боролись два ответа. Первый – это радостное «Хорошо, тогда давай забудем все!». А второй – страшное «О, черт возьми, нет!». Первый ощущался мной как освежающе легкий, а второй казался успокаивающим, знакомым и таким безопасным. Но как бы хорошо мне ни было в моих осторожных рамках, мне хотелось отбросить скуку и одиночество. Я больше не хотела чувствовать себя «комфортно и безопасно», как прежде.

– Думаю, ты заслуживаешь еще одного шанса, – сказала я, останавливаясь всего в нескольких дюймах от поцелуя. – Ты действительно отлично делаешь массаж.