Немцы

И он вскочил и прошелся вдоль сцены (всё равно, подумал Эбергард, это я тебе плачу, я тебя нанял, это ты служишь мне, моя квартира больше, моя машина лучше, сверху я, и так будет всегда — ему показалось важным сейчас про это вспомнить), подбросил что-то невидимое на руке — яблоко? — и поймал и сжал!

— Я думаю, вас в первую очередь, попервей всего волнует другое. А именно: есть ли у вас дочь?

Эбергард улыбнулся, чтобы хоть что-то…

Шишковский обрадовался его улыбке — о! — так он и думал.

— Всё-таки надежда! И готовность бороться. Тогда ответьте себе, пожалуйста, на следующие вопросы, быстро! Готов ли я врать? Лжесвидетельствовать? Совершать подлог и подкуп? Подтасовывать факты? Клеветать на других? Ради своего собственного блага и блага немногих близких готов ли я, — Шишковский размеренно читал текст диктанта, не помогая троечникам интонацией и паузами, — отказаться от своего социального статуса, материального положения? Сменить место жительства на другую страну? Другой континент? Если на все вопросы «да», то непонятно, почему дочь еще не с вами. Если ответ «нет», — Шишковский, делясь хорошим запахом, нагнулся к отцу с сердечным участием, — у вас нет дочери.

И вернулся к сцене — первый раунд — и:

— Так? A-а, вы как-то не так собирались бороться… Годы, суды, доказательная база, судебно-психологические экспертизы и — время. Вы, как я заметил, очень надеетесь на время. Вернее, на законы природы и голос крови — на всё, что проявляется, должно проявиться со временем. Годы прошли, и вот — она идет к вам, а вы — седой и моложавый, такой загорелый, как вот я сейчас, катаетесь на квадроцикле, подтягиваетесь двадцать раз, особняк под пальмами, квартира в Лондоне и тотчас же — еще одна квартира в Лондоне, уже для нее, — запах денег и власти, и ключики от мира вот они, у вас, но вам для нее не жалко: дочка подрастет, повзрослеет, постучится, и вы — весь мир откроете ей… А если время не оправдает ваших надежд? И не сыграет за вас? А просто пройдет, равнодушно всех сминая, как проходит, — он протяженно произнес, — в абсолютном большинстве случаев, и вы где-то в скромной двушечке с небольшой кухней, а может, и — сдали квартиру и перебрались на шесть соток, в домик, туалет за сараем, сильно потрепало вас, очень болит нога, ничего не сделаешь, время настало чему-то всё время болеть — у вас болит нога, да-а… И в спину вступает. Не каждое утро и встанешь… В новой семье тоже всё как-то непросто у вас… Не задалось, да уж ничего не изменишь… Сынок, например, новый попивает, либо — очень простой такой получился человечек… А всё это — особняки, Средиземноморье, машины марки «мерседес», это всё как раз получилось там, у вашей бывшей супруги, и у вашей дочери есть, а вы — сидите на табуретке, боретесь с мухами, отдыхаете от прополки картофеля, но опрятный, конечно, следите за чистотой рубашек, вот только если зубы немного подзапустили… Так это разве удержишь при ограниченности средств… Звуки раздаются при еде такие… щелкающие… Стесняетесь при посторонних кушать. Яблоко приходится вот так тоненько нарезать. А вы — очень любите яблоки! Зато весь — вот так вот! и вот так! в два слоя!!! — вы обмотаны победными судебными решениями, доказательствами, что вы любили и не отступали, ничего не жалели и всё отдали! А время, то самое ваше время, прошло, а дочь всё равно не возвращается. Ну хорошо — один раз! — заедет. Но так, что лучше бы и не заезжала. Так, что станет ясно: в следующий раз — на ваши похороны. Да и то если не будет в Бразилии в это время, там один перелет… Юные девы, мы с вами это знаем, жестоки. Понимаем почему: короток их день. Они и спешат, пока не стемнеет…

Он рассмотрел лицо Эбергарда с детальным вниманием стрелка, подошедшего к дырявой мишени:

— А развелись потому, что разлюбили, да?

— Ну… Да, фактически.