Немыслимое путешествие

Помылся и побрился, надеясь прогнать хандру. Однако противоядие себя не оправдало: когда я затем погляделся в зеркало, то ахнул — у меня был вид девяностолетнего старика. Глаза провалились, обведены черными кругами. Меня угнетала физическая и психическая усталость. И ничего удивительного, достаточно вспомнить штормы в Индийском океане и бессонные недели рулевой вахты. С завистью думал я о «Сухаили» Робина Нокса-Джонстона, которая даже при таких ветрах держала курс. Но затем я сообразил, что «Сухаили» не смогла бы идти против ветра так, как «Бритиш стил». Моя яхта сконструирована для борьбы со встречным ветром. И она великолепно справилась со своей задачей. А как справился я?.. Может быть, я упустил возможность идти быстрее? Может быть, допустил тактический промах, поднявшись к Новой Зеландии, когда надо было идти южнее? И совершаю новую ошибку, идя в Атлантике восточнее, чем следует? Я и теперь не могу ответить на эти вопросы. Возможно, действуя иначе на том или ином этапе, я мог что-то выиграть. А мог и проиграть. Сделанного не воротишь.

Воцарился штиль, и я лег спать, моля небеса, чтобы поскорее начались северо-восточные пассаты.

В 07.30 я встал и включил радио — мне предстоял телефонный разговор через Портисхед. Не застав дома Фила Уолфиндена, попросил соединить меня с Морин и подробно рассказал ей, как замкнул кругосветное плавание. Она явно воспрянула духом, голос ее звучал куда бодрее. Для меня это было огромной радостью.

Дождь все шел, он не прекращался уже около 36 часов. Дул легкий — около 2 баллов — зюйд-ост, и я сидел под теплым дождем на руле, поддерживая ход около 3 узлов. Поскольку яхта не стояла на месте, я чувствовал себя неплохо.

Около 09.30 ветер сместился к северо-востоку, и дождь прекратился. Похоже было, что небо услышало мою молитву. Ветер держался все утро, после полудня он даже посвежел. Настроение у меня поднялось, и я сходил за бутылкой шампанского и икрой. За неимением бокалов наливал себе в оловянную кружку. Выпил за здоровье всех, кого мог припомнить, и мистеру Нептуну досталось несколько капель. Я отнюдь не собирался съедать всю икру, но, увлекшись шампанским, незаметно для себя управился с баночкой.

На следующий день, 30 июня, продолжал дуть норд-ост — точнее, норд-норд-ост, — и я решил, что вошел в зону долгожданных пассатов. Все складывалось хорошо в этот день, его омрачило только радиосообщение о гибели трех русских космонавтов. Да, видно ученые далеко еще не застрахованы от опасностей… Я глубоко сочувствовал семьям погибших.

Около «Бритиш стил» появились крупные тунцы. Они, наверное, преследуют летучих рыбок. Несется такая рыбка над самой водой, вдруг выскакивает тунец и хватает ее на лету. Видел я также «португальский военный кораблик» удивительно красивого розового оттенка. Обычно физалии голубые или красноватые, эта же была нежно-розовая.

Оторвав глаза от рыб, я увидел судно. Явственно различил надстройки и половину корпуса. Поспешил вниз за биноклем, а когда вернулся на палубу, уже все пропало. Странно! Вроде бы судно было достаточно близко, оно просто не могло так скоро исчезнуть. Конечно, бывает, что видимость внезапно ухудшается, пароход окутывается мглой, такие вещи вполне возможны в океане. Но на этот раз с видимостью как будто все было в порядке.

Неужели мне померещилось? Такое объяснение меня вовсе не устраивало, и я достал карту пароходных линий для этой части Атлантики. Насколько я мог судить, позиция виденного мной судна приходилась как раз на трассу от Рио-де-ла-Плата до Бишоп-Рок. У меня отлегло от сердца: судно могло быть настоящим.

По карте выходило, что я нахожусь в треугольнике морских трасс Ла-Плата — Англия, Вест-Индия — Фритаун (Сьерра-Леоне), Панамский канал — Кейптаун. И я решил ночь подежурить.

1 июля принял три радиотелефонных вызова, но особенное удовольствие доставила мне радиограмма от Джона Малкольма из Порт-Чалмерса (Новая Зеландия): «Поздравляю с завершением первой одиночной антикругосветки».

Хотя в этот день легкие ветры перемежались штилями, суточный переход составил 113 миль — не так уж плохо. 2 июля ветер посвежел, и «Бритиш стил» прошла 150 миль. Особенно хорошо шел я во второй половине дня. Дул норд-ост силой 3–4 балла, и «Бритиш стил», слегка накренясь (около 15 градусов), буквально резала воду. С огромным увлечением слушал радиорепортаж о финале женского чемпионата на теннисных кортах Уимблдона. Молодец Ивон Гулагонг! Всего девятнадцать лет—и такой успех.

Если раньше я опасался, что прибавлю в весе, то теперь меня заботило, что я худею. Весь последний месяц у меня — должно быть, от жары — был скверный аппетит, и я уже побаивался, что дома одежда будет болтаться на мне, как на пугале. Аппетит не улучшился, но я твердо решил больше есть.

Сменив карты, я на новом листе увидел Англию! И еще сильнее проникся решимостью вернуть себе надлежащую форму.

Журнал рассказывает о маленьких происшествиях на предпоследнем этапе: