Ненадежное бытие. Хайдеггер и модернизм

Примеры, которые приводит сам Брэндом, обсуждая вариации этого рефлексивного хода, говорят о том, что не всегда он становится трансцендентальным. Например, когда Энгельс утверждает, что само различие количественного и качественного является количественным, он, по сути, совершает антитрансцендентальную контрреволюцию, поскольку противоположный ход – признание этого различия качественным – означал бы не что иное, как утверждение различия в его собственной ложной (с точки зрения Энгельса) логике, то есть такое закрепление различия, в котором его привилегированный член полностью распоряжался бы и собой, и своим отличием от своего иного, причем так, что в конечном счете сам факт этого различия устранялся бы в качестве собственно различия, достойного такого именования (поскольку, разумеется, любое «настоящее» различие – это различие качественное, а количественное различие – это «всего лишь» количественное различие). Рефлексивный, но антитрансцендентальный ход Энгельса означает не просто перестановку, но именно устранение активного различия, различия в его истине, то есть признание иного различия как такового в качестве истинной среды различия, которая, однако, уже не может мыслиться по аналогии с единственным доступным термином интерпретации изначальности и истинности различия, то есть с различием качественным. Соответственно, у этого рефлексивного хода две возможности, из которых только одна является трансцендентальной – та, что выбирает в качестве само-оправдывающегося и само-отчитывающегося уже привилегированный или, строго говоря, маркированный член (тот, которому в оппозиции оппонент нужен лишь для того, чтобы подчеркнуть свое превосходство и в конечном счете суметь функционировать без такого оппонента). Результаты применения антитрансцендентального различия не всегда, однако, очевидны и настолько же радикальны, как у Энгельса: например, в различии субъективного и объективного мы можем признать само это различие «объективным» (что дает тот или иной вариант физикализма или элиминативизма), что может не так уж сильно отличаться от трансцендентально-бихевиористской версии Хайдеггера, исключающей позицию субъекта.

Что могла бы представлять собой другая версия, или как возможен Хайдеггер-Энгельс? Можно считать, что эволюция (или, в другой интерпретации, крах) Хайдеггера к моменту и после «поворота» – не более чем невозможность совпасть с собственным прагматистским вариантом, утвердившимся в качестве идеально-типического Хайдеггера. Формальных возможностей двух рефлексивных ходов, разумеется, слишком мало, чтобы можно было выстроить убедительную линию сопротивления трансцендентальному переворачиванию, но при этом не возвращаться к одному из вариантов физикализма/натурализма (или объективного идеализма). Одной из возможностей этого энгельсовского хода можно считать объектно ориентированную онтологию Хармана, но в данном случае интереснее представить ту логику, которая реализуется на самой развилке двух ходов, каждый из которых неудовлетворителен, но по-своему. Не является ли эта развилка собственно моментом модернизма (Хайдеггера) и не является ли его едва ли не истерический отказ от собственного проекта фундаментальной онтологии (как все еще слишком антропологического) своего рода отказом выбирать – выбирать из возможностей, которые определяются механизмом «переключателя», доставшегося по наследству и практически не подлежащего деструкции? Рефлексивная работа внутри любого различия действует по модели шлюза: как только выбирается определенный вариант интерпретации самого различия, работа, считай, сделана, и именно эта легкость начинает пугать. Разумеется, шлюз создает несимметричные по результатам возможности (и в определенном смысле решение Энгельса будет все равно радикальнее решения Хайдеггера), однако экономия любого различия предопределяет опции, так что деструкция метафизики никогда не достигает неожиданной деструкции или, другими словами, «нового начала».